Вадим Россик - Тёмный Человек

Когда Мельхиор на следующее утро спустился в столовую к завтраку, все обитатели «Беличьего дупла» уже собрались там за большим круглым столом. Барабара, как обычно по утрам, капризничала. Впрочем, по вечерам она тоже часто капризничала. Нотариус настойчиво уговаривал несносную девчонку съесть хотя бы один сладкий пирожок с вишней. Ротмистр, прижимая к опухшему глазу сырую картофелину, с аппетитом уплетал сосиски с острой гвинской горчицей, запивая еду вином. Красное душистое вино гусар наливал себе в чеканный кубок из большой оплетенной соломой бутылки. Матильда, напоминая пчелу в своем черно-желтом полосатом фартуке, вилась вокруг стола.

– О, вы уже встали, месьер Мельхиор? – воскликнула хозяйка пансиона. – Садитесь, где вам удобнее. Я сейчас же подам вам горячий завтрак! Сосиски от мясника Фердинанда. Лучшие в нашем Гвинбурге!

– Как спалось на новом месте, мой юный друг? – спросил юношу Мартиниус, оставив попытки уговорить Барабару нормально позавтракать. Мельхиор улыбнулся.

– Я спал как медведь зимой в берлоге. Ничего не чувствовал.

– Мы все дьявольски вымотались, – заметил ротмистр, подливая себе вина. – Вчерашний денек выдался на редкость нескучным!

Матильда внесла в столовую большой поднос с сосисками, пирожками и чаем – завтрак для Мельхиора. Она поддержала гусара:

– Братец рассказал мне о ваших приключениях, уважаемые. Уж и натерпелась я страху, слушая, как вы бились с разбойниками!

– Нашим спасителем оказался отважный месьер Гильбоа! – улыбаясь, сказал нотариус.

– Да, братец у меня бесстрашный. Он с детства ничего не боялся, только отцовского ремня и матушкиной хворостины!

– И еще ос, – справедливости ради добавил ротмистр. Все засмеялись, только Барабара сделала большие глаза и скорчила Харизме испуганную мину. Она тоже ужасно боялась ос.

– Завтракайте поскорее, Мельхиор, – обратился к своему помощнику нотариус. – Солнце уже высоко, а нам еще нужно нанести визит отцу Каролю.

– Позвольте узнать, месьер нотариус, куда вы спрятали свой саквояж? – спросил нотариуса слегка захмелевший гусар. Мартиниус остро глянул на него своими голубыми глазками.

– Я положил саквояж в шкаф у себя в комнате, а почему вы об этом спрашиваете, дорогой ротмистр?

Гильбоа успокаивающе махнул рукой.

– Э, полноте, мой ученый друг! Меня вам не стоит опасаться. Старому рубаке совершенно не интересны ваши магические штучки-дрючки. Просто у сестренки есть надежный сейф, в котором она хранит ценные вещи – свои и постояльцев.

– Всего один серебряный квадрант в сутки, – тут же назвала цену Матильда.

Нотариус в сомнении потер свой острый нос.

– Вы говорите, двадцать пять центумов в день за пользование сейфом? Хорошо, я подумаю над вашим предложением, уважаемая Матильда. Ну, а сейчас…

Нотариус посмотрел на Мельхиора.

– Вы поели, мой юный друг? Нам пора идти.

– А я отправлюсь на поиски прекрасной девы по имени Мелодия, – торжественно объявил ротмистр.

– Как же ты ее найдешь, братец? – спросила Матильда. – Наш Гвинбург, конечно, городок небольшой, но и не маленький. Одного имени мало!

– А я знаю фамилию мадемуазель Мелодии, – скромно произнес нотариус, но его глазки торжествующе сверкнули.

– Вот как? – удивился Гильбоа. – Как же зовут нашу таинственную деву?

– Когда инспектор Мукомель переписывал всех пассажиров, она назвалась Мелодией Дзюйн.

– Дзюйн?! Что это за фамилия? Клянусь своей саблей, никогда о такой не слышал!

– Действительно, редкая фамилия в наших краях, – согласилась с братом Матильда.

Мартиниус поднялся из-за стола. Мельхиор, торопливо дожевывая сосиску, последовал примеру патрона.

– Так что, дорогой ротмистр, ищите Мелодию Дзюйн. Может быть, найдете, хотя что-то мне говорит об обратном.

Городской собор, в котором проповедовал брат доктора Зудика, отец Кароль, находился рядом с Рыночной площадью, поэтому нотариус с помощником, оставив недовольную Барабару на попечение хозяйки пансиона, отправились по уже знакомой дороге. С улицы Крокусов, на улицу Лилий, потом на улицу Нарциссов. Вот и Рыночная площадь, кишевшая народом, несмотря на ранний час. Крики уличных торговцев смешивались с пронзительными воплями мальчишек-чистильщиков обуви. Экипажи грохотали колесами по каменной мостовой. На одной стороне площади виднелось старинное здание городского магистрата, украшенное семью башенками, с большими круглыми часами в центральной – самой высокой из них. Перед магистратом, как обычно в городах королевства, стоял монумент Ангелу города из бело-желтого, с прожилками мрамора, щедро усыпанный по летней поре цветами. На другой стороне площади громоздился величественный собор из красноватого камня. Главный вход в него находился в коротком переулке, начинающемся от Рыночной площади и заканчивающемся у ворот собора.

Свернув с площади в переулок Одуванчиков, нотариус и Мельхиор через минуту оказались перед высокими овальными воротами. Левая половина предназначалась для входа женщин, правая для мужчин. Впрочем, сейчас это правило строго уже не соблюдалось. Обе створки были распахнуты настежь и верующие сновали туда-сюда как муравьи, не особенно обращая внимание, по какой стороне ворот они попадают в земную обитель Создателя.

– Почему вы не взяли с собой шкатулку, доминус? – спросил Мельхиор патрона.

– Пусть пока лежит в безопасности в пансионе, – ответил нотариус, с интересом оглядывая громадный зал собора. Собор был такой большой, что, пожалуй, вместил бы все население Гвинбурга. – У меня при себе есть письмо доктора Зудика брату. Сначала я хочу поговорить с отцом Каролем. Может быть, он сможет нам сказать, кто и почему охотится за шкатулкой.

Мартиниус подошел к бородатому привратнику, зевавшему у ворот, и спросил, где можно найти отца Кароля. Толстый привратник объяснил спутникам, куда им идти. Нотариус с помощником вышли из собора, обогнули его и увидели перед собой небольшую пристройку. В ней, по словам привратника, находилась квартира отца Кароля. Они подошли к двери, над которой висела серебряная подкова с надписью «Pax vobiscum» – «Мир вам», постучали деревянным молотком и принялись ждать. Ждать пришлось недолго. За дверью послышался скрип половиц, шум, стук, натужный кашель. Дверь отворилась. На пороге стоял пожилой мужчина в фиолетовой суконной сутане священника. Он прижимал к лицу большой, не очень чистый, носовой платок.

– Проповеди не будет, уважаемые, – прогнусавил мужчина простудным голосом. – Сегодня я не смогу нести благую весть всем, у кого открыты уши – что-то разболелся не на шутку. Идите себе с миром и да сохранит вас Святая Пейрепертуза в богатырском здравии!