Вадим Россик - Кто рано встаёт, тот рано умрёт

Я поднимаю себя с места и подхожу к окну. Стою, вцепившись в подоконник. Смотрю на Майн. Невзрачный понедельник угасает. Снова появляется туман. Он клубится, разрастаясь, густея прямо на глазах, и постепенно скрывает от меня тусклую бесприютность реки далеко внизу.

Так убийца – вызывающе безупречный Бахман? Бахман убивает Харди, чтобы отомстить за дочь. С горя Мари вешается. Нет, не подходит – Мари ведь тоже убита. Значит, это папуля превратил смазливое личико дочери в чудовищную маску смерти с вытаращенными глазами и свисающим языком? Неужели такое возможно? Или я мыслю слишком плоскостопно? Ведь не зря Сквортцоф сегодня утром вызвал в полицию маэстро и его жену. Может быть, как раз в эти минуты Бахман бесстрастно признается инспектору в двух зверских преступлениях, а я напрасно ломаю над ними голову? Внезапно мне вспоминаются слова Баклажан, сказанные ею всего два часа назад: «В Замке всё кажется не таким, как оно есть на самом деле». Я вздрагиваю. А если я ошибался с самого начала? В голове коротко тренькает тревожный звоночек. Мелькает какая-то смутная мысль, догадка, но её напрочь стирает Лиля, которая медленно, словно её накачивают насосом, поднимается во весь рост в квадратном проёме моей горизонтальной двери.

– Извините, Вадим, что помешала. Вы идёте на ужин?

В столовой стоит полумрак. Лишь камин мигает горячим красным глазом, как циклоп, да свечи, треща, сокращают себе свой короткий век. С удовольствием ем голубцы. На этот раз Лиля завернула начинку не в капустные листья, а в виноградные. Тоже здорово. Эдик всё ещё хандрит, поэтому я посадил себя ближе к камину. Справа от меня ужинает Эрих, слева – Кельвин. Напротив нас сверкает толстыми стёклами очков на угрястом носу Никс. Ну а дальше по порядку все остальные: Селина, Кокос, Почемутто, Круглый Ын, Урсула. Алинки в столовой нет. Лиля сказала, что ребёнок уже спит. Умаялся за день в детском садике.

– Как там Ида? – негромко спрашивает меня Эрих.

– Почти в норме.

Никс вклинивается в наш разговор:

– Значит, скоро Баклажан вернётся в Замок?

Я пожимаю плечами.

– Вряд ли. По её мнению, Замок захвачен злом и она поклялась больше здесь не появляться.

– А я полностью согласен с этим дитём природы, – желчно произносит Кельвин, нервно поправляя галстук-бабочку. – Удивительно, как нас ещё всех в постелях не перерезали!

– Без паники, Кельвин! – насмешливо бросает Урсула со своего конца стола.

Плешивый консультант высокомерно отворачивается от продавщицы.

– Не волнуйтесь. Полиция скоро во всём разберётся, – примирительно говорит Эрих.

– К тому же у нас есть свой детектив, – совершенно неуместно (на мой взгляд) вставляет Селина.

– Детективов-то много. Только проку от них нет, – бурчит Кельвин.

Кажется, это камешек в мой огород? Позорный онанист! Я открываю рот, чтобы достойно ответить извращенцу, но тут же захлопываю. В столовую входит чета Бахманов, а за ними появляется целая армия. Впереди огромный краснолицый Сквортцоф, за ним старые знакомые: мужчина-полицай с головой черепахи, женщина-полицай с головой мужчины и полицай-облегчённая версия Сквортцофа. Потом любители компьютерных танчиков из офиса. Последними – ещё несколько представителей закона, которых я не помню. Идут и идут. Кажется, что им не будет конца.

– Сервус! Халло!

– Халло! Сервус!

Полицейская армия стремительно оккупирует столовую. Коллеги Сквортцофа перекрывают двери, занимают свободные места за столом. Теперь добрая половина находящихся здесь людей одета в жёлто-зелёную форму. Бахман и Понтип устраиваются рядом со мной и Эрихом. Понтип тут же снимает сандалики и забирается с ногами на стул. Маэстро достаёт неизменную трубку. Я невольно морщусь. Сейчас задымит как заводская труба! Лиля хочет уйти на кухню, но инспектор раздражённо останавливает её:

– Прошу вас тоже сесть!

Лиля испугано плюхается возле мужа. Эрих протягивает ей свой бокал с замковым вином.

– Выпей, дорогая. Это тебя успокоит.

Лиля послушно делает несколько глотков. Тем временем Сквортцоф, проходя вдоль стола, медленно оглядывает присутствующих. На некоторых лицах его свирепые глазки задерживаются лишь на мгновение, на других дольше. Все молчат – ждут каких-то слов от Сквортцофа, но верзила не спешит. Мотает нам нервы, гад.

– Чем обязаны столь позднему визиту, герр инспектор? – наконец, нарушает тишину Эрих.

На губах Сквортцофа появляется та самая неприятная улыбка, которой я поклялся никогда не улыбаться.

– У меня неожиданно появилась необходимость задать несколько вопросов.

– Кому же?

Сквортцоф останавливается напротив Никса.

– Что у вас с губой, герр Никс?

Очкарик невольно трогает опухоль.

– Ничего серьёзного. Возможно, герпес. Здесь очень сыро.

Великан наклоняется к дохляку.

– Вот как? Герпес? А у меня есть другие сведения о вашей разбитой губе.

– Какие сведения? – заметно нервничает Никс. Его очки сползают на кончик носа, и он поскорее отправляет их обратно.

– После обнаружения тела Бернхарда Курца Мария Бахман рассказала мне, что накануне убийства вы подрались с Курцем, и он разбил вам губу. Что вы на это скажете, герр Никс?

Никс пытается вскочить с места, но полицай с большими, как сабли, усами кладёт ему руку на плечо, заставляя сидеть. Сквортцоф грозно ревёт:

– Почему вы не сообщили мне о драке?!

Никс растерянно бормочет:

– Мне просто было стыдно. Признаю, Харди ударил меня. Ну и что?

– Куп! – удовлетворённо восклицает инспектор. – К вашему сведению, молодой человек, в полиции есть протокол допроса Марии Бахман. Она утверждала, что это вы напали на Курца!

– Это была обоюдная драка! – защищается Никс. – Он меня вынудил! Постоянно издевался!

Никс кричит, брызгая слюной. Бледное лицо очкарика краснеет. Чтобы очки не слетели, он придерживает их рукой.

– А что вы можете сказать по поводу ваших волос, найденных в комнате Марии Бахман? – наносит новый удар Сквортцоф.

Никс дёргает узкими плечами.

– Волосы ничего не доказывают. В Замке мы живем довольно тесно. Я постоянно общался с Мари. И в столовой всегда сидел рядом с ней. Каждый может это подтвердить.

– Вы умеете водить машину? – задает инспектор следующий вопрос.

– Прав у меня нет.

– Не лгите, герр Никс! – гремит Сквортцоф. – Не так давно за езду в нетрезвом состоянии вы были лишены водительского удостоверения, но, думаю, что из-за этого машину вы водить не разучились. Не так ли?

Никс подавлено кивает.

– Вы обвиняете Цедрика в двух убийствах, герр инспектор? – робко подаёт голос Селина. Сквортцоф поворачивается к ней и с презрением разглядывает остроносую польку с высоты своего великанского роста.