Михаил Ежов - Башня из красной глины

— Думаю, я понял, — прервал Смирнов профессора, видя, что тот увлекся любимой темой, и опасаясь, как бы ответ на вопрос не обернулся лекцией. — Я правильно понял: вы делаете лекарства?

— В том числе. Это, так сказать, конечная цель наших исследований.

— Сотрудничаете с фармацевтическими компаниями?

— А как же? Кто же еще оплатит нашу работу?

— Ясно. Мне бы хотелось теперь побеседовать с остальными.

— С теми, кто входил в исследовательскую группу Марухина? — уточнил Самсонов.

— Именно. Сколько всего человек?

— Включая меня — семь.

Смирнов вытащил листок, на котором был распечатан отчет Дымина о беседах с коллегами погибшего.

— Давайте сверим список, — предложил следователь.

— Я, моя жена, Кушекова, Кожин, Викулова, Золина, Бирюков.

— И кто чем занимается? — Смирнов достал блокнот и быстро написал список, оставив место справа. — В самых общих чертах, естественно.

Самсонов вздохнул:

— Я и Люда отвечаем за весь процесс, так сказать. Кроме того, моя жена — вирусолог.

— Вирусолог? — удивился Смирнов.

— Разумеется. После открытия и изучения механизмов трансформации клеток опухолеобразующими вирусами подобные специалисты необходимы в каждой лаборатории, занимающейся генотерапией.

— Ясно. Давайте дальше.

Самсонов продолжил:

— Хорошо. Кушекова — это наша лаборантка. Она готовит посуду, реактивы, убирается и так далее.

Смирнов кивнул, строча в своем блокноте.

— Кожин, младший научный сотрудник, наш техник. Приборы, оборудование — все на нем. Я называю всех по фамилиям, потому что вам, наверное, так удобнее.

— Да-да, спасибо. Инициалы у меня есть.

— Хорошо. Значит, так, кто там дальше? Викулова, старший научный сотрудник, она по образованию фармацевт, так что на ней собственно лекарственные препараты. Золина делает анализы, а Бирюков — это наш химик. Едва ли не большая часть работы зависит от него. Доктор наук, между прочим, — гордо заключил Самсонов.

— Это все, кто работает в вашей лаборатории? — на всякий случай уточнил Смирнов.

— Да.

— Где я могу познакомиться с остальными? Они здесь?

— Да, конечно. Пройдите в соседнюю комнату. — Профессор указал на дверь в смежное помещение.

— Дайте на всякий случай номер своего мобильного телефона, — попросил полицейский. — Вдруг мне понадобится что-нибудь срочно уточнить.

— Пожалуйста.

— Запишите здесь, если не трудно. — Смирнов протянул раскрытый блокнот.

Самсонов старательно вывел одиннадцать цифр, начиная с восьмерки.

Полицейский никогда не заносил номера тех, кто проходил по делам, в память телефона, потому что тогда у него были бы сотни контактов, а большинство из них после окончания расследования были не нужны.

В соседнем отделении лаборатории Смирнов застал двух женщин. Одна была рыжей и полноватой, лет под пятьдесят, ярко накрашенной. Другая — коротко стриженная блондинка с минимумом косметики, зато с кучей браслетов на запястьях. Лет сорока, ухоженная и подтянутая. Обе были в зеленых халатах и перчатках. Они расставляли химическую посуду на белых подносах и при появлении следователя недовольно нахмурились.

— Что за уроды, а? — громко говорила рыжая. — Чертовы алкаши! Это же надо, спереть столько спирта!

— Ума не приложу, как они его вынесли, — отозвалась блондинка.

Смирнов кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

— В чем дело? — отрывисто спросила рыжая, окинув незваного посетителя с ног до головы и явно не удовлетворенная осмотром.

— Старший лейтенант Смирнов, — представился следователь, напустив на себя строгий вид. — Хотелось бы с вами побеседовать.

— Это надолго? — поинтересовалась рыжая, бросив выразительный взгляд на поднос с посудой.

— Пара минут.

— Ладно, давайте.

Блондинка во время диалога не произнесла ни слова, зато не сводила со следователя глаз.

— Как бы вы охарактеризовали покойного? — начал опрос Смирнов. — Знаю, вам уже этот вопрос задавали, но…

— Задавали, не задавали, — раздраженно перебила рыжая. — Давайте быстро с этим покончим, ладно? У нас куча дел.

— Я только за.

— Так вот, Марухин был голова и ради дела был готов пожертвовать чем угодно.

— А вы что скажете? — обратился Смирнов к блондинке, видя, что рыжая высказала все, что хотела.

Та едва заметно пожала плечами.

— Я лично к Александру Викторовичу относилась с уважением, — проговорила она, глядя в пол. — Хотя характер у него был тяжелый.

— Враги у него были?

— Не думаю. — Блондинка взглянула на рыжую, та фыркнула. — Скорее, оппоненты. В научном мире.

— Но их баталии развивались за кафедрой или в прессе, — добавила рыжая. — Из-за разногласий по вопросам генетики не убивают, я думаю.

Смирнов холодно улыбнулся:

— Убивают и не из-за такого, уж поверьте.

— Вам виднее, — легко согласилась рыжая.

— Простите, дамы, но кто из вас кто? — Смирнов улыбнулся, словно извиняясь за свою недогадливость.

— Викулова Виктория Романовна, — назвалась рыжая.

— Золина Зоя Владимировна, — представилась блондинка.

— Можете еще что-нибудь добавить насчет Александра Викторовича?

Женщины ответили отрицательно, и Смирнов, попросив их на всякий случай записать ему в свой блокнот номера мобильных телефонов, двинулся дальше.

В следующей комнате он обнаружил техника. Анатолий Семенович Кожин оказался рыжеватым блондином лет сорока, сутулым, с непропорционально большими руками. Глаза у него были водянистыми, веки воспаленными. На подбородке виднелась узкая полоска щетины, которую он пропустил, когда брился. Техник рассеянно сунул полицейскому ладонь для рукопожатия и предложил выйти поговорить на лестницу.

— Покурим, — сказал он, доставая пачку «Веста».

Дверь из комнаты вела прямо на лестничную клетку, где стояла почти полная окурков банка из-под кофе.

— Охарактеризуйте вкратце Александра Викторовича, — попросил Смирнов, наблюдая за тем, как техник щелкает газовой зажигалкой, пытаясь прикурить.

— Скотина! — кратко заявил Кожин, когда ему это наконец удалось. — Шел по трупам. Никакого представления о морали. Я так и сказал вашему предшественнику.

— Можете привести конкретные примеры? — поинтересовался следователь.

— Сколько угодно, — согласился Кожин и тут же выложил четыре истории о том, как Марухин подставлял, подсиживал и обходил конкурентов. Причем работавших в том же самом НИИ.

Смирнов все аккуратно записал, особенно фамилии.

— Больше ничего? — спросил он.

— Нет, но поспрашивайте тех, кто тут работает подольше. Уверен, они вам и не такое расскажут.

Смирнов уточнил возраст лиц, которые, по мнению Кожина, пострадали от козней Марухина. Оказалось, что самому молодому сейчас пятьдесят семь и живет он уже восьмой год в Канаде.