Анатолий Степанов - День гнева

- На Пироговку, Рома! - в ужасе закричал Алик. - Скорее, скорее! У него инфаркт!

Смирнов еще помнил, как сквозь болевую шоковую пелену, прорывались разговоры:

- Сейчас, сейчас врачи спустятся.

И свое:

- Больно, больно.

- Успеешь?

- Еще не понимаю.

- Отек легких?

- В начале.

И свое:

- Больно, больно.

Положили на коляску и покатили по длинному коридору, вкатили в громадную оцинкованную кабину лифта. Больше он ничего не помнил.

63

Первое, что он почувствовал, - инородное тело в ноздре. Он с осторожностью открыл глаза и ближним зрением увидел, что весь опутан проводами и трубочками, концы которых были приклеены или воткнуты в него. Он почуял присутствие над своей головой что-то живое, закатил глаза и увидел серый экран, по которому беспрерывно передвигался яркий зигзаг. Опуская глаза, он вдруг заметил сидящего рядом Алика, который читал газету.

- Ты почему здесь? - писклявым голосом спросил Смирнов. - В реанимацию посторонних не пускают.

- У меня здешний босс - школьный кореш.

- Сколько я здесь?

- Сутки, Саня.

- Выполз?

- Говорят. Я сейчас, - сказал Алик и вышел.

Секунд через двадцать в дверях появилась Лидия, жена его, коренная москвичка, живущая у моря, интеллигентка хренова. Платочком смахнула слезы и с ходу:

- Все, Саша, решено: переезжаем в Подмосковье. Я советовалась с врачами, я уже связалась с одной обменной конторой...

Слезы слабости расфокусировали ее изображение, и он, видя ее мутной тенью, счастливо попросил:

- Господи, Лидка, дай хоть ожить для начала.