Анатолий Степанов - Заботы пятьдесят третьего года

Они вышил на горб заасфальтированной проезжей части Малокоптевского.

- Ты на Вильку не обижайся, - сказал Алик. - Его тоже понять можно. Сам знаешь, как ему с такой анкетой.

- Как там твои?

- А что мои? Нюшка слово "филолог" почти точно выговаривает, Варька в своем институте пропадает, а меня ноги кормят.

- Корреспондентом еще не сделали?

- Не... Литсотрудник я еще, Саня.

Они обошли огороженный забором из железных прутьев двор и миновали калитку.

- Неудобно стало в обход крутить, - проворчал Алик, и Смирнов оживился, встрепенулся, вспомнил:

- Ты понимаешь, Алька, удивительная штука - забор! Помнишь, как мы до войны с домом шесть враждовали? Их двор, наш двор, драки, заговоры, взаимные подлянки. Когда я вернулся, забора не было, стопили забор. Гляжу, вы с ребятами из шестого - не разлей вода. А два года назад поставили эту железную клетку. И опять все началось сначала. Наши пацаны, их пацаны, наш двор, их двор, опять стенка на стенку. Заборчик-то - тьфу, полтора метра высотой, а - разделил, разделил!

Они стояли перед смирновской дверью. Побренчав ключами, Александр открыл ее и, не входя в комнату, на ощупь включил свет.

- Зайдешь?

- Поздно. Мне-то что, я в газету с одиннадцати, а тебе с ранья пораньше жуликов ловить. Спи.

Шестеро сидели на стульях возле стены. Ни дать, ни взять - смиренная очередь на прием к высокому начальству. Или допризывники перед медосмотром. Но для просителей молодые люди были слишком молоды, а для допризывников - уже переростки. Не очередь к высокому начальству опознание.

Вошла молодая еще женщина, дородная, складная, с ямочками на щеках. Но горе сделало свое дело: затемнило подглазья, сжало рот. За женщиной было двое. Понятые из посторонних посетителей МУРа.

- Приступим к опознанию. Марья Гавриловна, кто из сидящих здесь совершил позавчера вечером грабительское нападение на вашего мужа и вас? Роман Казарян был необычно для себя серьезен и даже слегка торжественен. Прошу вас, будьте внимательны.

Женщина не волновалась. Она спокойно и тяжело вглядывалась в лица. По очереди. В каждое. Праведный гнев заставлял ее быть справедливой.

- Этот и этот, - твердо сказала она, указав на Витеньку Ящика и Сеню Пограничника.

Молодые оперативники, участвовавшие в опознании, освобожденно оживились, заговорили, а Витенька и Сеня по-прежнему сидели неподвижно.

- Спасибо, Марья Гавриловна. - Роман взял ее под руку, вывел в коридор. - Как себя чувствует Петр Афанасьевич? Мы все очень беспокоимся.

- Все четыре года, всю войну на передовой, и ничего, только два легких ранения, а тут... - Женщина, не изменившись в лице, тихо заплакала. Потом виновато улыбнулась, привычно вытерла слезы и, вспомнив, о чем ее спрашивали, ответила:

- Врачи говорят, что все страшное позади, операция прошла успешно.

- Вот и слава богу. Пойдемте, я вас провожу до машины.

Роман, не одеваясь, дошел с Марьей Гавриловной до "Победы" и, помахав рукой вслед уходящей машине, рысью - подзамерз слегка - возвратился на свой этаж и влетел в кабинет Смирнова. Смирнов допрашивал Сеню Пограничника.

- Ты зачем здесь? - выразил неудовольствие Александр. - Ты мне складских готовь.

- Все готово, Александр Иванович, - скромно ответил Казарян. Скромно, но с чувством собственного достоинства, как человек, выполнивший трудовую миссию.

- Тогда иди и жди. Я сейчас освобожусь, - милостиво разрешил Смирнов. Пограничник понял, что пауза окончена и заунывным голосом продолжил:

- Ножом я пугал только. Я не хотел... Стоял бы спокойно, все в порядке было бы. А он меня с ходу за пищик...

- Он мужик, он солдат, он не мог перед тобой, сявкой, по стойке "смирно" стоять! Ты понимаешь, что теперь тебе на всю катушку отмотают?

- Я ж не хотел... Я попугать хотел...

- Об этом следователю расскажешь. Может, разжалобить его сумеешь, а только вряд ли, - пообещал Смирнов и вызвал конвойного. Пограничника увели. Смирнов зевнул, неожиданно лязгнул зубами, удивился и смущенно объяснил сам себе, да и Роману тоже:

- Не высыпаюсь я, Рома. Такое дело. И еще какое дело: понимаешь, я на гниду даже разозлиться по-настоящему не могу. Вот в чем обида. А надо быть злым. К злости сила приходит.

Смирнов подошел к окну, глянул на волю. В саду "Эрмитаж" гуляли мамы с колясками, вовсю бегали жизнедеятельные, подвижные, как ртуть, неунывающие дети.

- Что у тебя там? Докладывай. - Он отвернулся от окна и сел на подоконник.

- По делу проходило одиннадцать человек. Пятеро деловых, остальные так, с бору по сосенке. Семеро получили лагеря от трех до восьми, остальные в колонии для малолетних.

- Кто попал под амнистию?

- Все, Саня. Все.

- Черт бы нас побрал! Полную колоду тасовать. Обожди, я сам вспомню, кто там был. С покойничка начну. Леонид Жданов по кличке Жбан. Самсонов, кличка Колхозник, Алексей Пятко, кличка Куркуль, твой тезка Роман Петровский, кличка Цыган, и, наконец, Георгий Черняев, кличка Столб. Точно?

- Вот что значит незамутненная лишними знаниями память. Точно, Саня.

Смирнов на подначку обиделся:

- Помолчал бы, эрудит! Расскажи лучше по порядку: как там было.

- У них свой человека на фабрике был. Васин Сергей Иосифович, разнорабочий. Он неделю всех сторожевых собак приваживал - кормил, ласкал. В тот день он незаметно на территории остался и друзей своих потравил к чертовой матери.

- Чем травил?

- Цианистым калием. У них все, как у больших было. Подогнали грузовой ЗИС, затемнили вохровца, домкратом продавили стены склада...

А склад - времянка, на соплях. Огольцы в это время стражников у проходной дракой развлекали. А остальные - по досочке, накатом, контейнеры в кузов своего ЗИСа, спокойно и не торопясь. И также спокойно отбыли.

- А что, культурно!

- Если б не дурак Колька Колхозник, не знаю, как бы казаковская бригада это дело размотала. Его на Перовском рынке с чернобуркой засекли. Опохмелиться ему, видите ли, надо было немедленно.

Весь товар нашли?

- Если бы! Пять контейнеров - три с каракульчой, два с чернобурками исчезли бесследно.

- Ну, с кого же начнем разматывать?

- Я думаю, с Васина этого и огольцов. Они все по адресам, дома, а деловые - те на хазах отлеживаются.

- Малоперспективно, Рома. Завалили Жбана стопроцентно не они, и знать ни черта не знают.

- Не скажи. Деловым связь нужна, информация, а может быть, и наводка. Через кого, как не через однодельцев? Есть шанс, Саня. Да и с кого-то надо наконец начинать.

- Наверное, ты прав. Но все-таки... Я тебя про обрубленные концы спрашивал. Не обнаружил?

- Явного ничего нет. Но кое-каких свидетелей на месте следователя я бы помотал. Ведь ушли куда-то пять контейнеров.

- Ладно. Я дело потом сам посмотрю. Авось среди свидетелей своих клиентов отыщу. А сейчас зови, Рома, Лидию Сергеевну и Андрея Дмитриевича.