Анатолий Степанов - Заботы пятьдесят третьего года

- Тебе все люди отвратительны, да? - вдруг понял Алик.

- Не все. Но большинство, - подтвердил Виллен.

- И мы - в большинстве? - Алик хотел знать все до конца.

- Пока что в меньшинстве, - ответил Виллен, хихикнул и скривился: мелкое трясение челюсти, необходимое для смеха, вызывало острую боль. Подождал, пока боль уймется, и продолжил: - Поэтому и не хотел, чтобы вы докопались до всего до этого. Знал бы, что ты, Саня, Леркино письмо у Цыгана найдешь, хрена с два бы я вам фотографию с ее надписью показал...

- Знал бы, что я в старое дело нос суну, ты бы Елену с меховой фабрики уволил, - продолжил за него Смирнов. - Знал бы, что мы пистолет найдем, шурупчик бы заменил. Знал бы, что эксперты все до точности определят, труп ногой не переворачивал бы... Ты что, садист, Виллен?

- Нет. Просто проверить себя хотел - ужаснусь ли.

- И не ужаснулся, - докончил за него Алик.

- И не ужаснулся, - согласился Виллен.

- Пошли, Алик. - Смирнов поднялся. - Существуй, Виллен.

Совсем стемнело. Они вышли из калитки и увидели Валерию. Ее белое платье светилось в ночи. Она сидела на лавке у штакетника.

- До свидания, Валя, - попрощался Алик. Смирнов промолчал.

...Вышли на Красноармейскую и свернули на Малокоптевский. У дворовых ворот остановились, а во дворе опять танцы. Они стояли, смотрели, слушали.

- Как она теперь жить будет? - спросил Алик.

- Кто? - не понял Смирнов.

- Валерия, - пояснил Алик.

- Ри, - вспомнил Смирнов.