Андрей Бондаренко - Ремарк и миражи

Роберт расстроено покачал головой, после чего махнул рукой в сторону комнаты.

— Не учи учёную, — откликнулась супруга. — Сама знаю, чай, не маленькая…

Они прошли в комнату, и цвет приборной лампочки ожидаемо поменялся с розового на красный.

— Гав, — заверил из кресла-качалки Рой, мол: — «На этот раз я не при чём. Ну, нет у меня за кожаным ошейником хитрого шпионского «жучка». Честное собачье слово…». — Гав!

— Охотно верю, — успокоил пса Роберт и, перейдя на заговорщицкий шёпот, принялся давать советы: — Пройдись-ка туда-сюда. Руку, пожалуйста, не опускай и держи ровно. Теперь — вдоль стен, по периметру…. Внимательно смотрим на лампочку. Нужный цвет — кроваво-рубиновый. Ничего, сейчас мы его быстро вычислим. Не вопрос…

Через три минуты «жучок» был успешно обнаружен: на внутренней стороне левой створки трюмо была — с помощью прозрачного скотча — закреплена маленькая чёрная «скрепка».

— Везде всё одно и то же, — старательно разломав «скрепку» на составные части, подытожил Роберт. — Ничего нового придумать не могут, деятели скучные и однообразные. Ну, никакой тебе фантазии…

— Прекращай ворчать, — хихикнула Инэс.

— Что здесь смешного?

— Просто представила себе физиономии тех, ну, которые нас подслушивали…. Интересно, а что они сейчас подумали?

— Гораздо интереснее — кто они. Неужели, знаменитый «Эскадрон смерти»?

— Навряд ли.

— Почему ты так думаешь?

— «Эскадрон», как я понимаю, занимается делами насквозь серьёзными: похищениями, диверсиями, убийствами, прочими силовыми операциями. «Жучки»? Мелковато для таких монстров — в длиннополых плащах и с острыми кинжалами в рукавах…. Это, скорее всего, какие-то их «параллельщики» подсуетились. Например, прокурорская братия. Или же ушлые ребята из аргентинского «Управления финансовой разведки».

— Возможно, ты и права…

Они вернулись на кухню, расселись по прежним местам, и Инэс продолжила:

— Вторая странность (или же нестыковка), это — хозяин наших «меблированных комнат». Во-первых, его поведение при нашем вчерашнем заселении. Мой австралийский паспорт лежал сверху. Сеньор Жоржиньо небрежно раскрыл его и принялся что-то записывать в регистрационной книге. А в какой-то момент произошла лёгкая заминка — лишь на пару секунд, но, всё же. Подозреваю, что он «споткнулся» взглядом на слове — «Ремарк». Аналогичная ситуация образовалась и при заполнении в книге твоих паспортных данных. В этом случае, считаю, что его смутило слово — «Моргенштерн».

— Согласен, — кивнул головой Роберт. — Непрост этот дедушка с моржовыми усами. Когда мы только приехали, дон Мануэле выглядел очень бодрым и жизнерадостным. А потом, уже после завершения процедуры регистрации, он, выдав нам ключ от апартаментов, пошёл к чёрной обшарпанной двери. Причём, сгорбив плечи, и громко шаркая подошвами своих сандалий о керамические плитки пола. Словно бы последние силы — внезапно — его покинули…. Тогда-то я на это обстоятельство никакого внимания не обратил. Но сейчас, после твоих слов, вспомнил и переосмыслил…

— Во-вторых, сегодняшний обморок дона Мануэля. Чего, собственно, он так испугался? Моего интереса к его поездкам в уругвайский Монтевидео? Упоминания о некой «могущественной сеньоре Сервантес»? Или же того и другого, но вместе взятого? Короче говоря, необходимо тщательно изучить Прошлое уважаемого сеньора Жоржиньо. Меня, в частности, очень интересуют причины его неадекватной реакции на слова — «Ремарк» и «Моргенштерн».

— И каким образом, любимая, ты планируешь «добраться» до его Прошлого?

— Доберусь, не сомневайся, — браво подмигнув, пообещала Инни. — Ноутбук у нас, слава Богу, с собой. А Танго научила меня «ползать» по закрытым и полузакрытым информационным базам. Да и соответствующими «карточками доступа» любезно снабдила. «Пробью» подозрительного старикашку — на раз…. Следующие фигурантки, заслуживающие нашего с тобой самого пристального внимания. Помнишь — утреннюю старушку из безымянного ресторанчика? А вторую бабушку, проживающую по адресу: — «Пласа Италия, дом 8, квартира 5»? То бишь, не в меру разговорчивую сеньору Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло? Головой киваешь? Молодец…. А не кажется ли тебе, знаменитый и опытный «маньячный» инспектор, что эти две женщины — похожи друг на друга? Ну, как родные сёстры?

— Есть такое дело. Действительно, похожи. И это, надо признать, странно…

— Ещё бы не странно. В Буэнос-Айресе — на сегодняшний день — проживает, считая гастарбайтеров из Боливии, Парагвая и Перу, порядка трёх с небольшим миллионов человек. И нам в такой куче народа встретились — в один и тот же день, но в разных районах города — две пожилые сестры? Обычное совпадение? Ой, ли. Что-то мне не верится…. Надо бы ещё разочек состыковаться с бабульками. Ну, и плотно пообщаться, естественно.

— Завтра встретимся и пообщаемся, — решил Роберт. — По крайней мере, с одной из них…. Продолжай, родное сердечко.

— Продолжаю, господин старший по расследованию…. Следующий на очереди — криминальный инспектор Педро Карраско.

— А он-то чем тебе не угодил?

— Причём здесь — угодил, не угодил? — рассердилась Инэс. — Ты же сам велел — фиксировать все-все подозрительные детали и нестыковки? Даже мельчайшие? Вот, я и фиксирую.

— Извини, был неправ.

— Извиняю, так и быть…. Итак, сеньор Карраско усиленно притворяется записным и патентованным мачо. Но только это у него плохо получается. Любовь к «мыльным» сериалам. Лёгкая манерность в движениях и жестах. И, вообще, в его облике, если внимательно присмотреться, ощущается нечто «женское»…. Понимаешь меня?

— Не очень, — признался Роберт. — Ты, что же, хочешь сказать, что Педро Карраско — гей?

— Я такого не говорила. Не надо, пожалуйста, передёргивать. Повторяю ещё раз, причём, дословно: в его облике ощущается нечто «женское». Уточняю, в его внутреннем облике. Или же, выражаясь высоким стилем, в глубинной сути…. А ещё у инспектора Карраско в организме наличествует приличная доля индейской крови. Я сама — на четверть индианка. Поэтому и знаю, о чём говорю.

— Очередная кропотливо-собранная деталька? Из нетленной серии: — «Вдруг, да и пригодится?».

— Она самая. Правильно всё понимаешь…. А теперь плавно переходим к главному — на сегодняшний день — фигуранту.

— К Морису Мюллеру?

— Это точно, — многозначительно усмехнулась Инни. — Очень занятный, неоднозначный и одиозный персонаж. Клейма негде ставить.

— Это в том плане, что врун?

— Да ещё какой. Природный, упёртый и хронический…. Вот, ты сам посуди. Мол: — «Это я в славном Парагвае, будучи в гостях у многочисленных родственников, загорел до такого приметного медно-красного цвета. А от божественной парагвайской кухни я, вообще, без ума…». Ну-ну, нашёл дурочку доверчивую. Как бы ни так…. Во-первых, если я индианка только на четверть, то наш столичный корреспондент является полноценным метисом. Это и не загар, вовсе, а природный цвет его кожи. Знающий и опытный взгляд такие вещи сразу различает-определяет. Судя по имени-фамилии, отец Мориса является (являлся?), немцем, а матушка — чистокровной представительницей коренных жителей Южной Америки…. Во-вторых, я видела, с каким отвращением (старательно-скрываемым, конечно), сеньор Мюллер, отчаянно борясь с рвотными позывами, глотал эту гадкую канью. Да и слегка подгоревшая парильяда — явственно — была ему не по нутру. Нет у него никаких родственников в Парагвае. Сплошная низкопробная клоунада, так его и растак…. Зачем же он врал? Видимо, следы запутывал. То есть, не хотел, чтобы мы догадались о его настоящем месте рождения. Может, стыдился чего-то. Или же просто так врал, по укоренившейся привычке и из любви к этому искусству. Не знаю.