Валерий Еремеев - Черный ангел

— Да примерно тоже время, — уклончиво отвечаю я. — А по нашим предкам вы не выступаете?

— То есть? — не понимает Синяк.

— Ну эпоха Киевской Руси. Походы руссичей на Царьград, на кочевников там. Помните? «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»

— Ну, я не знаю, — неопределенно пожимает плечами Илья Сергеевич, — если это касается оружия и воинских доспехов, то в девятом — десятом веках, они были примерно одинаковы по всей Европе, в том числе и на Руси. Но все-таки нравы были разные. Рыцари Карла Великого были уже христианами и вся подоплека их походов на соседей в том, что они несли знамя веры Христовой. Походы же Олега и его приемников велись исключительно в целях захвата добычи.

По-моему, Синяк слишком идеализирует прошлое, а подоплека всех войн, что тогда, что сейчас, вовсе не в кресте и песте, а в экономике. Киевский Святослав, тот по крайне мере своим «Иду на вы», честно предупреждал соседей, мол, готовьтесь, буду грабить, не прикрываясь верой как фиговым листом.

Имя Святослава заставляет меня вспомнить о настоящей цели моего визита.

— Да, нравы и в самом деле были разные, — соглашаюсь я, — ни у Карла, ни у Ричарда никто после смерти не рубил голову, чтобы сделать из черепа чашу для пиров.

Вы спросите, зачем я все это говорю Илье Сергеевичу? Затем, что мне интересно проверить его реакцию на «чашу из черепа». Дело в том, что руководителям расследования убийства прокурора удалось сохранить в тайне от общественности подробные обстоятельства его смерти. В прессу попало, только то, что было уже сообщено «Тремя С», а именно, что областной прокурор Александр Петрович Перминов был найден мертвым в выделенной ему государственной квартире, с признаками насильственной смерти (неплохие признаки, однако!). Еще сообщали, что для расследования убийства создана следственная комиссия с участием высших чинов прокуратуры и ГУМВД, а также лучших следователей, командированных из столицы. Сообщалась короткая биографическая справка о покойном.

Таким образом, о том в каком виде был найден Перминов известно лишь тем, кто имеет отношение к расследованию, Альваресу, мне, ну и, конечно, самому убийце. Поэтому я и хочу видеть, как отреагирует Илья Сергеевич Синяк на мое внешне безобидное замечание о нравах тех времен.

Сначала вроде ничего особенного не происходит. Выслушав реплику, Илья Сергеевич тем же самым дружелюбным тоном рассказывает историю о неком предводители древних бриттов Вортигерне. И только тогда, когда он доходит до места, когда этому самому Вортигерну враги подсунули вместо вина, колдовской напиток, лицо его как-то странно дергается, он замолкает на полуслове и секунду смотрит на меня.

— И чем же все это закончилось? — спрашиваю я.

Растеряв весь свой прежний непринужденный тон, Синяк комкает рассказ, стараясь побыстрее добраться до финала. Его словно кто-то подменил. От былого радушия остаются лишь воспоминания. Его голос становится холодным, взгляд строгим и подозрительным. Я чувствую себя студентом, который успешно сдавал Синяку зачет до тех пор, пока не уронил на пол шпаргалку. Неужели, упомянув о чаше из черепа, я его все-таки зацепил? А ведь я уже склонен был записать его в реестр, куда вписываю всех честных людей. Теперь с этим надо будет повременить.

Короче говоря, Синяк торопится распрощаться со мной, но уже не так, как будто бы первым должен уйти он, а я могу и остаться с Васей, будь на то моя воля, а по-другому: уйти должен я. Терпеть не могу навязывать себя людям без крайней необходимости. Крайней необходимости сейчас нет, поэтому я прощаюсь.

— До свидания, Илья Сергеевич, — говорю я. — Так я могу приходить?

— Да, да, приходите, — как-то неопределенно отвечает Синяк, — где-то на следующей неделе. Нет, не на следующей. Лучше через месяц, когда потеплеет. Да, пожалуй, что через месяц.

Покидая этих людей, я думаю, что мне нужно присмотреться к этим ребятам пристальнее. Похоже, я не ошибся, связав убийство Перминова с деятельностью «Ордена Священного Грааля».

Я перехожу улицу, где наискосок от орденской резиденции находится навес автобусной остановки, заброшенной по причине уже давно отмененного некогда ходившего здесь маршрута.

Поравнявшись с покосившимся киоском по продаже билетов, еще раз оглядываюсь назад и как раз вовремя, чтобы заметить, как вдоль каменной ограды идет Синяк. Да как идет-то — рысцой бежит. Вместо верхней одежды на нем по-прежнему рабочая спецовка, свидетельствующая о том, что торопится он вовсе не к своим студентам.

Сначала, я подумал, что он захотел глянуть, куда я пойду, но тут же понимаю, что все обстоит совершенно по-другому. Он даже не смотрит по сторонам, а очень быстрым шагом, опустив голову, стремительно двигается к центральному входу в резиденцию. Встав за большую придорожную липу, наблюдаю за Ильей Сергеевичем.

Так и есть, он сворачивает в калитку и, так же как я полчаса назад, понимается по ступенькам и звонит в дверь. Так же как и мне, ему приходится долго ждать и он переминается с ноги на ногу, что свидетельствует о его большом нетерпении.

Может, конечно, ему просто понадобилось позвонить, в мастерской я не заметил телефонного аппарата, хотя, пока разговаривал с Синяком, незаметно осматривал помещение, стараясь не пропускать ни одной мелочи. Допустим, даже позвонить… Но зачем так срочно? Он ведь собирался на пары.

Вот что еще не менее странно: когда охранник открывает Синяку дверь, то не пропускает сразу его внутрь, и последнему приходиться некоторое время что-то убежденно доказывать, чтобы быть, наконец, пропущенным. Значит, не такой уж и он тут свой в доску. Во всяком случае, в резиденции Великого магистра — Краснова. Вторая интересная деталь: чтобы попасть в центральную резиденцию, Синяку понадобилось выйти на улицу. Охранник не соврал: собаки не собаки, но внутреннего сообщение между особняком и местом, где проводят время члены клуба, нет. Либо им просто не позволено там шастать. Они — сами по себе, Великий магистр — сам по себе. Кстати, когда я был рядом с особняком и пытался туда войти, я не мог не отметить, что вокруг дома имеются вентиляционные вытяжки, что свидетельствует о наличие неслабых подвальных помещений.

Синяк выходит очень быстро, я даже не успеваю соскучиться, похоже и впрямь ему нужен был только телефон и возвращается к себе. Через несколько минут из-за поворота выруливает та самая коробчонка на роликах «Ока» и, стрекоча, пилит мимо моего укрытия: рыцарь Илья Серегеевич Синяк спешит на своем Росинанте читать лекции.

Я провожу возле липы еще с полчаса, но так как ничего существенного больше не происходит, решаю уйти, предварительно дав себе слово обязательно сюда вернуться вечером. Исходя из своего опыта, знаю, что некоторые дома, которые в дневное время кажутся опустевшими и заброшенными, самым загадочным образом оживают в вечерние и ночные часы и даже проявляют нешуточную активность.