Любовь Сушко - Мой черный ангел. Лапы и хвосты

© Любовь Сушко, 2019

ISBN 978-5-0050-0374-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всем котикам, погибшим от ФИПа

Посвящается.

А не начать ли мне свою историю пока не поздно. То, что скоро будет поздно, я не сомневаюсь. А хочется рассказать хоть что-то о том, как мы тут жили да были в этом странном мире. Ведь у каждого кота тоже своя жизнь и своя судьба. И у меня она есть, или уже была. Что-то в последнее время я и сам многого не понимаю. Так вот внезапно и странно все случилось, а никто не предвещало беды, наоборот все было так замечательно, хот хотелось бы лучше, а некуда.

Говорят, что люди предчувствуют свою смерть. Коты ее видят. Это вам любой из тех, кто жил с котами скажет. Они видят даже чужую смерть, а свою – тем более. Я ее сегодня увидел в первый раз и понял, что надо поторопиться. Окаменел сначала, не поверил, а потом пришлось поверить. Это странная дама не шутит, она вообще не умеет шутить. Мы же с ней старые знакомые.

Как это случилось на этот раз?

Появилась в коридоре жуткая лысая кошка, прошла в комнату и уселась на палас. Откуда она взялась? Моя Алина никогда бы такую в дом не взяла. Хотя, некоторые берут и даже деньги за них большие платят, как мой Домовой Спиря говорил. Но она бы точно не взяла. Да и кошка эта была не настоящая, призрак кошки, уж поверьте на слово, коту очень просто отличать своих собратьев от пришедших с того света тварей.. Это люди порой путают себе подобных, коты не ошибаются никогда.

Она так повернула голову и на меня посмотрела, что я сразу понял, пришла за мной и не отстанет, пока не заберет с собой. А помирать в два года отроду совсем не хочется, я же только жить нормально начал. Нашел я свой дом только что – тихий уютный уголок, живи и радуйся, и вдруг эта жуткая кошка. Но с другой стороны, когда же ей приходить, если не теперь. Люди это называют законом подлости, а я успел убедиться, что жизнь не только полосатая, она такая странная бывает, что от нее все умирают, все до одного, ну кроме Домовых, конечно, те бессмертные. А вот коты, люди и собаки рано или поздно уходят все равно, просто кому-то повезет больше, кому-то меньше. Только уходят не все сразу, у каждого свой день и час есть.. Да и что бы были, если бы они все в один день померли, кто бы нас всех хоронил сразу?.

И всегда кажется, что эта голая страшная кошка приходит не во время. Наверное, она мерзнет сильно, потому что нет на ней ни одной шерстинки, я и не представляю себе, как бы без своей шубы зиму зимовал. Но она подождет, пока я расскажу свою историю. Никуда она не денется. Ну а я начну, пожалуй, поторапливаться надо, что успеть. Вот все всегда на последний день и час откладываешь, а он все равно не резиновый, но что-то да получится.

Конечно, в этой истории ничего особенного нет, а рассказать все-таки хочется, как да что там случилось. Вот сидите да слушайте на здоровье

А родился я в подъезде одного дома, куда матушка моя прибежала, потому что подъезд тот был открыт, чтобы нас там, в тепле и полумраке ночи и родить. Нигде, наверное, не было такого теплого и уютного места в этом мире как тот подъезд. Для меня и моих братьев с сестрами точно, все говорят, что нам тогда очень даже повезло.

Вот так ночью все и случилось. И была там, в том доме тетя Аня. Она любила всяких разных котов, но еще больше бродячих и заботилась о них все время. Только потому мы на свет и появились более-менее здоровые, под ее присмотром, и роды у матушки прошли спокойно. Люди в такие вот минуты бывают даже полезны, да и в любые другие тоже, что уж там говорить.

Сколько нас было в помете, я не знаю, потому что считать не умел и ничего еще не соображал, и меня тетя Аня сразу отнесла бабушке Лизе. А та жила на первом этаже в том самом доме, где мы и родились. Нести далеко не пришлось, все оказалось рядом. С первых минут это была не жизнь, а сказка какая-то.

– Ты хотела черно-белого котика, вот и получай и распишись, – сказала она, – а я тебе помогать буду его растить, если что понадобиться, только скажи, корм там, или в больницу куда, сама все сделаю. Но не может он у меня дома остаться, ты же знаешь, что сын мой житья ему не даст, а у тебя все спокойно. Только так надо кота и растить.

Бабушка согласилась, приготовила мне коробку, миску, лоток для туалета, налила теплого молока в соску. Ей сказали, что кормить котят надо много и часто, так чтобы я рос быстро и оставался здоровым. Тетя Аня приходила часто, брала на руки, смотрела и радовалась. Она же нам сказала, что другим повезло меньше, а с моей хозяйкой и жильем она угадала. Она приучила меня к лотку, сказала, что если я не буду в туалет ходить в синюю коробку с опилками, то на улице окажусь, я быстро привык, да и что там сложного. Там в коридоре за дверью он и стоял. Там было тихо и уютно, тепло и никто не мешал мне в лотке посидеть подольше, аккуратно все загрести, чтобы пахло соснами, а не моими какашками.

№№№№№№№

Бабушка Лиза жила одна. В доме было тихо и спокойно, внуки навещали ее редко, да и были они уже взрослые. Она разговаривала только со мной долгими вечерами, когда мы телевизор вместе смотрели, и еще говорила вечерами по телефону со своими подружками. Разговаривала порой так долго, что я у нее под боком и засыпал.

А еще в каждом доме есть свой Домовой, я это скоро узнал. У нее был Домовой, которого звали Кеша. Я его скоро разыскал на кухне под столом в углу, а может это он нашел меня, кто его знает. Но мы встретились в самые первые дни, это я точно помню.

Мы ночами часто сидели около батареи и разговаривали. Он меня и учил жизни, рассказывал о том, о сем, и так интересно рассказывал, что мог я его слушать целыми ночами. Потом мне даже снилось что-то из того, что он рассказывал, и это были и красивые, и забавные сны. Хороша была жизнь, о чем я все время не уставал повторять.

Кеша мне и сказал, чтобы я сильно не радовался, потому что бабушка моя старенькая, она долго не протянет и скоро помрет, а я у нее последняя радость в этой жизни и осталась.

– Скоро к ней смерть придет, и что с тобой тогда делать, ума не приложу, – тихо говорил мой заботливый Домовой.

Слова эти показались мне очень страшными, хотя говорил он тихо, почти шепотом, но это ничего не меняло. Я почувствовал, как страх расходится по всему моему телу и перетекает в ужас. Я даже охрип, открывал рот, а ничего сказать долго не мог.