Любовь Сушко - Убит поэт. Ищите кота. Литературный детектив

© Любовь Сушко, 2018

ISBN 978-5-4493-0592-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любовь Сушко

УБИТ ПОЭТ, И ЧЕРТ С НИМ

От автора

А не написать ли нам детектив? – спросила я у рыжего кота.. Но традиционного детектива все-таки не получилось, по всем так сказать канонам жанра. Может потому, что главным его героем оказался стихоплет, изрядно надоевший всем, именуемый среди собратьев королем Графоманов, потому что бороться с ним было бесполезно. Или потому что кот Баюн сыграл не последнюю роль в этом повествовании.

Если в первом детективе «Кто убил профессора?» все в рамках жанра, но его нельзя опубликовать в силу ряда обстоятельств. Да, да, сегодня у нас есть книги, которые не могут быть изданы из-за авторского права, увы. То здесь публикация возможно, на кота Баюна никто не претендует, он стал народным достоянием давным —давно, чему мы с котом очень даже рады. Но и детективы получился слишком литературным, немного плутовским, зато отражающим все тенденции современного литературного процесса. Здесь не так важно, кто убил короля, хотя и хочется знать, как это было. Здесь важно другое – почему ему появление стало возможным. Куда смотрят критики, которых, как говорится днем с огнем не найти. Да и что вообще творится в нашей литературе, где любой юнец называет себя писателем и поэтом, не в силах и двух строчек написать, а потом негодует от того, что его никто читать не собирается..

Кто об этом сможет поразмышлять на досуге? Конечно кот ученый.

Немного неожиданным оказалось то, что там слишком много Достоевского оказалось, случайно, без злого умысла, просто потому что следователь Свистков- современный аналог Порфирия Петровича – такой же загадочный и немного странный тип не от мира сего, который лоб расшибет, а преступление раскроет, даже если оно не раскрывается вообще.

Портрет литературной братии оказался несколько забавным и печальным, преступление, реальным, но тоже странным, а в остальном все хорошо…

Пролог

Из записок писательницы Анны Рубенс

У нас тут беда случилась хуккея нету уже пару недель, и моя Алина ходит какая-то грустная и молчаливая. Вот куда он делся интересно, какой – то другой хуккей по телеку все-таки показывают, но она его долго не смотрит, и шарф с ястребом не достает. И радоваться бы надо, но как-то тревожно становиться, потому что Алина без хуккея, как суп без соли, есть, конечно, можно, когда голодный, но очень не вкусно. Да и искать она начинает сомнительных развлечений, какие-то поэты вместе хуккистов появляются, а это порой опасно для жизни и здоровья точно. Телефон накалился, и все кто-то ей названивает. Сначала я думал, что это у нее какой парень завелся, и приуныл сильно, потому что если парень появится, то она про меня забудет, будет к нему бегать, его кости сахарные покупать, его за ухом чесать – все пропало, одним словом. Потом я прислушался и понял, что если это парень, то не тот, соседский кот Филя, который заглянул ко мне в гости, хоть и не Баюн, но в стихах и песнях разбирается, вот он и сказал мне, что разговаривает она с каким-то поэтом, плохим поэтом.

– А почему плохим – то, как ты это определил? – поинтересовался я

– Да потому что она все больше шипит или рычит, хотя и сдерживается, но из последних сил, а с хорошими поэтами так не говорят.

Вот какой наблюдательный у нас кот, а я так разволновался, что даже и не прислушался к их разговору. А и то правда, кроме хуккея у нее есть еще одна радость – поэзия, сам видел как в скайпе к ней приходили эти поэты, что-то там читали, она их иногда хвалила, но часто ругала, и просила что-то изменить и переписать, тогда слышалось:

– Ой, какая у вас собачка, покажите, какая хорошенькая, вот бы ее погладить. Ну прям с детства о такой мечтал, да все никак не получается купить. А вы молодец, с собакой жить одно удовольствие. И сразу ясно, что вы свободная, потому что те, кому свободы не хватает, котов заводят.

Я прямо озверел, слушая все это. Они думают, что собака ничего не понимает, все мы понимаем, еще как понимаем, только сказать ничего не можем, а то бы они много чего о себе услышали, гении самоварные. И хорошо, что не получалось, у поэтов собак не должно быть, потому что любят они только себя и никаких собак им на самом деле не надо, это так, для отвода глаз только. Критику они тоже не любят, вот и стараются на собак переключиться незаметно, хитрые больно.

– А можно ее погладить и погулять с ней, – раздается с той стороны монитора.

Размечтались, не хочу я, чтобы меня поэты гладили, а то и сам стихи выть начну, а мне хочется собакой, а не поэтом оставаться. Да вон Филя первый засмеет, житья не будет, это ведь такая зараза, как привяжется какая строчка, так хоть помри, не избавиться от нее. А кто меня будет кормить и любить тогда? Поэтов никто не любит, они вечные злые и голодные остаются.

Но Алина брала меня на руки, садила на стол перед монитором, это когда я еще маленьким и легким был, сейчас бы и стол вместе с монитором упал, и убытков было бы много, и не смогли бы они меня уже видеть долго.

Но тогда я был еще маленьким и глупым, лапу протягивал поэтам, знал, что не откусят, они ведь на той стороне были, не дотянулись бы точно. Хотя кое кого и хотелось укусить хорошенько, потому что они были такими приставучими, и не только мое время воровали, но и грозили без ужина меня оставить. Но я еще не знал, что тогда все это были цветочки, а ягодки появились, когда нам стал названивать этот самый князь Василько Глухой, так его называла сама Алина. Хотя ни на кого князя похож он не был, на бульдога скорее, собравшегося с цепи. Так гавкал, так кричал, что я сам чуть не оглох, и главное понять никак не мог, чего он орет-то, что ему не так в этой жизни, а может, его просто черти давят, да никак задавить не могут, вон буйвол какой здоровый, сколько ж чертей надо, чтобы его придушить хорошенько.

Вот этот Васек бульдог Харламов, не помню, откуда у него фамилия появилась, но прицепилась, и не отстает. Так он еще потребовал свидания в скайпе, мол, поговорим, может мнение ее и переменится о его гениальных виршах. Тогда она и напишет про него хорошую статью, да и присоединится к клубу его яростных фанатов, потому что поэту, как и королю без свиты никуда не деться… Должны быть те, кто хвалят, не краснея, это критик все пытается доказать, что король – то голый, за это они критиков не любят. Я просил Алину, чтобы она не доказывала это, а то поэт и правда разденется, а это картина не для слабонервных, ну не Тарзан он, а скорее наоборот.