Любовь Сушко - Мой черный ангел. Лапы и хвосты

Так мы дождались тех самых салютов, хотя и знали, что они скоро будут, а все-таки бабахнуло неожиданно. Я подскочил под столом и головой ударился о том самый стол, было больно, но весело, праздник все-таки.

Но страшно было только в самом начале, потом я даже на подоконник запрыгнул и смотрел на разноцветные искры. А они взлетали вверх все выше и выше, а потом падали вниз и рассыпались на мелкие искры.

Правда, когда пролетел огонь прямо перед окном, я свалился в кресло от неожиданности и потом уже смотрел оттуда. Как-то не охота было больше на подоконник запрыгивать. Я всегда умел находить безопасное место, что мне помогло спасаться позднее.

Такого шума и грохота не было слышно еще долго, тем более, что начали сигналить какие-то машины, в них, наверное, попали эти самые огоньки, и люди выбегали на улицу, кто-то смеялся, а кто-то ругался. Но было все равно весело и интересно.

Да в первый раз все всегда бывает интересно. В первый и в последний, только первый мы всегда знаем, а о последнем можем и не догадываться даже, он наступает неожиданно и кажется самым обычным разом.

Я пошел в комнату, чтобы взглянуть на бабушку Лизу, она в тот момент мирно спала и что-то бормотала во сне. Посидел, посмотрел, убедился, что все хорошо и вернулся под стол к Домовому. Не надо было его надолго оставлять одного. Хотя он раньше как-то без меня обходился, так это было раньше.

Ну и хорошо, пусть спит себе спокойно, пока у нее есть кот, с ней ничего такого страшного не случится. Я помурлыкал немного, сам не знаю о чем, и тоже отправился немного поспать. Коты вообще ведь спят очень много. Так они сил набираются на новый день, чтобы потом можно было прыгать и бегать битый час и горя не знать.

А потом наступило утро. Правда, на самом деле это был уже день, а не утро. Наверное, еще ни разу я рано утром не просыпался. В доме уже пахло гречневой кашей с курицей, это бабушка мне готовила обед, а себе кипятила чай., потому что обедала она раньше. А к тому времени, когда я просыпался, ей оставалось только чайку попить.

Она смотрела в окно и говорила о том, что погуляли видать хорошо люди добрые, вон сколько мусора было кругом, но у дворников был выходной, и придется денек подождать, пока они вернутся и все уберут.

– Хорошо, что наш дом не спалили, правда, Мишка, а то куда бы мы с тобой пошли? На улице бы жить пришлось.

Я почему-то подумал о том, что не будь у меня дома, я мог бы слоняться по тем самым улицам, где было столько грязи, что снег уже не казался таким белым и чистым. Шарахался бы от всех хлопушек, а может и ушли с лапами обморозил, а почему бы и нет. И жалко мне было тех бродячих котов, которые никому на этом свете не нужны. Как же им тяжело. Нет, у каждого кота должен быть свой хозяин обязательно.

Но чтобы мысли такие грустные не терзали, я все-таки развернулся и отправился спать, только не в свое кресло, а в ящик под диваном, там лежало старое теплое одеяло, было так уютно и тепло, и темно, что еще сытому коту надо, когда у него есть крыша над головой. Ничего ему больше не надо, вот и вырубился я моментально, и провалился в сон

И мне снились какие-то красивые сны, летали шарики над головой, порхали снежинки, но они не были ни холодными, ни мокрыми, и вкусно пахло кашей с мясом и еще чем-то необычным, тем, чего я еще в своей жизни не успел попробовать. Но какие мои годы, ведь это был только первый новый год в моей жизни.

Зима хороша сама по себе, если у тебя есть дом. И пока он есть коту ничего не страшно, наоборот чувствуешь тепло и уют.

Проснулся я снова от грохота – там, за окном, наверное, продолжали праздновать. Но Кеша перебрался ко мне на диван и сказал, что там слишком гремит и грохочет, у него в углу, лучше посидеть пока тут. Так мы и сидели с ним до самой полночи, потом я доедал остывшую кашу, холодная она была не такая вкусная, но есть можно.

Во время своей бродячей жизни, когда и день и два нечего было есть, я вспоминал те дни и думал о том, каким же я был вредными и противным, когда не доедал кашу и требовал еще чего вкусного, того, чего в доме не было, а может быть припасено было на праздник.

Бабушка только ворчала и отваривала мне рыбу, потому что ни коту, ни человеку нельзя все время есть одно и то же, – говорила она, – пища должна быть разнообразной. А рыба очень полезная, в ней есть то, чего нет ни в каких других продуктах.

Конечно это так, только, если нет даже корки хлеба или какой-нибудь кости, то уже о разнообразии как-то не думается. Было бы что пожевать и то хорошо. чтобы не урчало все в животе и можно было спокойно заснуть.

– И когда им только надоест отдыхать и веселиться, – ворчал Домовой, сидевший рядом со мной в тот вечер.

Но мы понимали, что случится это не скоро, даже я это понимал, потому что праздники только начинались, потом будет Рождество, потом Старый новый год, и еще между ними что-то такое – гуляй, не хочу.

Приходила тетя Аня, проверяла, как мы тут встретили Новый год, и приносила мне крыло от курицы, у нее от праздника осталось. Она вспомнила обо мне, не забыла все-таки.

– Ешь, Мишка, пока дают, – говорила она.

И в те дни тетя Аня была веселой, потому что у нее было много тех, с кем она отмечала Новый год, приходили старые и новые друзья, шумели, пели песни. А потом она взяла меня с собой, посадила в старую шубу и сказала, что нам надо погулять немного и покормить бродячих котов, потому что им не так хорошо живется, как мне, а у них тоже должен быть праздник, как и у всех остальных. Иначе в этом мире несправедливости станет еще больше, а так не должно быть.

Бабушка ее радости видно не разделяла, она за меня больше переживала, чем за несправедливость. Котов было много, и они как-то привыкли жить сами по себе, а я у нее был единственный, потому она и беспокоилась о том, чтобы со мной какая беда не случилось.

– Ты мне кота-то не потеряй, – вслед ей крикнула бабушка.

– Да никуда он не денется, вон как лапами вцепился в кофту, его и не оторвешь, если захочешь, – весело отвечала тетя Аня

Это правда, цепляться я научился с самого начала, потому что падать было больно и можно было сильно удариться, а этого мне совсем не хотелось. Так вот вцепишься, и ничего с тобой не сделается, и все будет хорошо. Для этого нам когти и даны, без них-то как за эту жизнь цепляться?

Так мы с ней и отправились на улицу, кормить бродячих котов. И можно сказать, что за всю жизнь я в первый раз ту да высунул нос как раз на новый год. Ведь и правда, до сих пор я был только в подъезде, когда родился, а на улице ни разу и не бывал.