Светлана Чехонадская - Пейзаж с убийцей

— Вы их лично видели?

— Да. Я их видел лично. Кроме того, что-то вспомнил Долгушин. Он сказал, что Антипов уехал как-то подозрительно быстро, словно хотел спрятаться. В общем, я оставил Долгушиным телефон одной фирмы… Ею владеет один мой компаньон… Я попросил Долгушиных звонить, если Антипов объявится или если кто-то станет им интересоваться. Но, в общем-то, продажа Антиповым дома сильно меня подкосила… Я искал его больше года, но увидел, что все его так называемые «следы» ведут в никуда. Он был неуловим. Вместо того, чтобы дожидаться меня в Корчаковке или оставить какую-нибудь информацию на случай моего возвращения, он скрылся в неизвестном направлении, замел при этом следы и ничего — ничего! — не сделал, чтобы связаться со мной. Что же я должен был подумать?

— Да, пожалуй, выбор у вас был невелик, — сочувственно произнесла Елена. — Наверное, вы были взбешены?

— Это мягко сказано…

— М-да… Надеюсь, за пять последующих лет ваши чувства немного поостыли? Тем более, что вы и без этого золота стали богатым человеком.

— Я уже сказал вам: дело не в деньгах…

— Да-да, разумеется… Но вас заинтересовал, конечно, звонок той самой Долгушиной в начале осени этого года. Она позвонила вашим людям в новосибирский филиал и сообщила, что какая-то молодая женщина интересуется домом Антипова, вспоминая при этом девяносто второй год.

— Она не сказала: «молодая», — злорадно заметил Комаров. Елена удивленно посмотрела на него: мужчина, видимо, сильно нервничал, если начал хамить.

— Вы решили проверить меня на всякий случай, — насмешливо сказала она. — Вы не возлагали на эту проверку особых надежд. Просто ваши люди нашли по номеру машину, на которой я приезжала в Корчаковку, поговорили с ее водителем, потом залезли в гостиничный номер, просмотрели мои документы… Ваши люди очень наглые, хотела бы я заметить. Они совершенно не церемонились с моими вещами.

— В Новосибирске нравы немного отстают от московских, — ухмыльнулся Комаров.

— Я обратила на это внимание, — спокойно сказала Елена. — Все, кто имел дело с вашими новосибирскими помощниками, характеризовали их как бандитов. Даже омские лжекагэбэшники оказались намного культурнее.

— В Омск летали мои ребята…

— Ах вот в чем дело! Поговорите все-таки с новосибирским компаньоном — сейчас так нельзя.

— У вас удивительно хорошее настроение.

— Значит, не поговорите? Ну и ладно. Ваши новосибирские помощники оказались, по крайней мере, добросовестными. Для меня это их качество сыграло очень важную роль. Что было бы, не найди они рукопись, не возьми ее с собой? Вы потеряли бы ко мне интерес — вот что. Может, последили бы немного, а потом оставили в покое. И я бы оставила прошлое в покое. Но все получилось иначе. Кто-то из них заглянул в рукопись, а затем решил взять ее с собой и переслать в Москву — показать вам. И вот когда вы прочитали ее, то, наверное, ваши глаза вылезли на лоб, не так ли?

— Меня трудно удивить, — сообщил Комаров. Щека его дернулась.

— Но моя рукопись вас удивила?

— Да, удивила.

— Вы прочитали в ней об Антипове, о какой-то медсестре, о вашем собственном ограблении, еще о куче вещей, которые сгоряча сочли правдой. В любом случае, вы поняли, что эта гостья, то есть я, имеет отношение к пропавшему Антипову… Если бы вы посмотрели на свою версию отстраненно, то нашли бы в ней тысячу неувязок!

— В жизни много неувязок…

— К сожалению, у вас уже была версия, вы были уверены, что Антипов сбежал с деньгами! Это очень неудобно: иметь версию, которой придерживаешься во что бы то ни стало. Вы ведь подгоняли под нее все, что попадалось вам под руку!

— Да там и подгонять-то особо не надо было, — он желчно усмехнулся. — Достаточно было поинтересоваться вашей биографией.

— Ну да. Ваши люди поговорили с Ниной, которой я приписала в своей книге убийство Антипова. Она была названа по имени, я указала также ее настоящий адрес. Вы сочли это дополнительным доказательством того, что я слишком много знаю. Вы, наверное, довольно быстро поняли, что Покровская не имела никакого отношения к убийству — уж больно она не подходила ни по внешнему виду, ни по характеру, ни по образу жизни — а значит, решили вы, и убийства не было. Зато моя осведомленность стала казаться вам более чем странной. От Нины вы узнали, что в тот приезд я провела в Новосибирске много времени и при этом имела какого-то дружка… А ведь я обманула ее, Евгений Евгеньевич. Я похвасталась любовником, которого на самом деле не было… Не верите? Ну, ладно… Вы узнали из моих документов, что я сотрудница телекомпании, принадлежащей вашему знакомому Лежаеву. Вы попросили его свести вас с моим другом и начальником Дмитрием. Рассказанное им еще больше сгустило туман, который, хочу заметить, существовал только в вашей голове.

— Я бы на вашем месте выбирал выражения.

— Извините… Вы узнали, что я не только имела в девяносто втором году совершенно неясное прошлое, но еще и разбогатела аккурат после того, как вернулась из Омска… Знаете, там все-таки был значительный промежуток времени…

— Три или четыре месяца? — Он сердито скривился. — Это достаточный промежуток, чтобы отсидеться, но недостаточный, чтобы разбогатеть.

— А вы как быстро разбогатели?

— Во-первых, это вас не касается, а во-вторых, что вы сравниваете? Я жизнью рисковал! Я не останавливался ни перед чем.

— Я останавливалась, — сказала Елена. — Поэтому у меня намного меньше денег. Но зато побольше везения. Загородный дом обошелся мне в пятнадцать тысяч долларов. Это уж точно — повезло… А вы что же, решили, что это дом Антипова? Что он только оформлен на меня? Вы так привыкли все делать через подставных лиц!

Комаров молчал, непрестанно трогая все, что попадалось ему под руку на этом столе. Там было много разных безделушек: дорогих ручек, бронзовых письменных приборов, красивых записных книжек в переплетах из состаренной кожи, хрустальных фигурок, холодно вспыхивающих под его пальцами, сигарных пепельниц, сделанных в виде старинных книг, маленьких серебряных гильотинок и плотно закрытых лакированных коробок для сигар, он все трогал и трогал эти вещи своими полными, но удивительно подвижными пальцами, словно ему нужны были все эти доказательства его богатства, его нынешней красивой и спокойной жизни, словно он цеплялся за них в надежде остаться в ней навсегда.

— Евгений Евгеньевич, — наконец, сказала Елена. — Но почему вы не поверили, что в моей рукописи описана настоящая смерть Антипова?

— Да как же этому поверить? — спросил он. — Все так нелепо, глупо. Какая-то медсестра… Я же был в Корчаковке, видел эту деревню. Откуда там медсестра с каталкой?.. Я смеялся, когда читал ваши бумаги, говорил себе: «Совсем сбрендил старик Антипов! Зачем ему понадобилось заказывать эту галиматью? Перед кем он хочет оправдаться?» Я бы не удивился, если бы вы все это опубликовали… Это похоже на него… Старый дурак! Эта история давным-давно касается только меня и его… Знаете, если он придет и повинится, если он все объяснит, если скажет, что его бес попутал, то я его прощу. Это мое твердое слово… Конечно, он должен вернуть остальное… Ведь истрачено-то немного, как я понял? Антипов никогда не мог мыслить глобально. Ему, строго говоря, и не нужна была такая огромная сумма. Только я мог ее пристроить правильно… Если он придет, я его прощу. В благодарность за спасенную жизнь… Жизнь — за жизнь…