Александр Бондарь - Чёрные Мстители

С самого своего появления на хуторе Иван Григорьев стал самым горячим и убежденным агитатором против большевизма.

На хуторских сходках, где собирались казаки, он всегда давал смелый, решительный отпор большевистским пропагандистам. А председателю хуторского комбеда, когда тот, глотнув водки, полез драться, высадил половину зубов. Местные, хуторские большевики боялись Ивана.

Федор отправился добровольцем на фронт — к атаману Каледину. А остальная семья Ивана — жена и три дочки — все они продолжали трудиться, терепеливо пережидая невзгоды лихого времени.

Ну а гражданская война полыхала вокруг: через хутор проходили отряды то красных, то белых. Иван только хмуро смотрел в окно и, когда его спрашивали, отвечал, что сам он «отвоевался» и еще говорил, провожая глазами идущий по пыльной сельской дороге бандитский отряд очередного «батьки»:

— Да, натерпится наша Русь без Царя.

Дочери его, никогда не интересовавшиеся политикой, жили своей, тихой девичьей жизнью. Они как могли утешали старенькую уже мать, убеждая, что сын Федор обязательно вернется и помогали родителям по хозяйству: ходили в лес за дровами и хворостом, таскали воду с реки, обрабатывали огород, чистили картошку…

Девушки любили читать. Дома у них хранилось несколько книг, которые им когда-то оставил местный священник. Любимой книгой Маши было житие Ильи Муромца. С замиранием своего смелого сердца она перечитывала, как этот немощный, парализованный человек обрел чудесную силу и победил врагов. Вот если бы сейчас восстал точно такой Илья Муромец! — мечтала девчонка. Он бы одолел тогда всех врагов Русской Земли: и Буденного и Троцкого и самого Ленина!

…Однажды в селе появился брат Федор. На нем был изорванный офицерский мундир, один погон — разбит пулей, другой — надрублен большевистской шашкой. Федор рассказывал, как ожесточенно сопротивлялся и как все таки был разгромлен наголову их отряд. Он пришел в село, чтобы передохнуть день-другой, после чего отправиться добровольцем в армию генерала Деникина.

Но он не успел: в ту же ночь на село напали буденновцы…

Оставив дома сестер с матерью, Маша одна оправилась в лес — на поиски брата Федора. Долго бродила она извилистыми лесными тропинками. Вначале казалось ей, что она слышит далекий конский храп, и как где-то стучат копыта. Спотыкаясь, словно пьяная, она брела и брела на эти удалящиеся от нее и пропадающие в темноте звуки. Потом уже незнакомый лес сомкнулся, обступил ее со всех сторон, но Маша продолжала идти: ей почему-то казалось, что она знает, где искать Федора.

И вот, она оказалась на маленькой, узкой поляне, в окружении больших, крепких сосен. Маша остановилась и тихо вскрикнула: к дереву был привязан Федор. Медленными шагами она подошла ближе. Лицо у Федора было залито кровью, кровь лужей растеклась по зеленой траве. Федор не дышал. Он был мертв.

Так постояв неподвижно, Маша упала на колени и опустила глаза.

— Господи, — прошептала она, — Господи великий и всемогущий! Господи, говорила она негромко, — я слабая, но дай мне силу отомстить! Дай мне силу, Господи, и я отомщу за все!

Трудно сказать, сколько прошло времени. Маша стояла на месте и шептала молитву, опустив голову. И вдруг услышала она, что кто-то к ней подошел тихо сзади. Маша обернулась и поднялась с колен. Перед ней стоял незнакомый седой монах. Глаза его, строгие и проницательные, смотрели прямо, и Маше казалось, что старый мудрый монах видит ее насквозь.

— Ты хочешь отомстить? — спросил Машу седой старик.

— Да! — сверкнув глазами, отчаянно ответила Маша. — Я хочу отомстить!

— Хорошо, — ответил монах, — я дам тебе силу, и ты отомстишь. Но знай, что месть — это оружие обоюдоострое, оно поражает и того также, кто мстит. Знай, что поднявший меч, мечом погибнет. Знай, что эта земля проклята за предательство Веры и Государя. Знай, что месть означает смерть, и что путь мести — это дорога к погибели. Знай, что живой пес иногда счастливее убитого пулей льва. Знай, что негодовать, глядя на злодея, бессмыссленно, ибо он сам уже приготовил себе возмездие — если не в этом веке, то в будущем. Ты получишь необыкновенную силу и ловкость, ты отомстишь жестоко, но знай, что и твой конец будешь ужасен. Тебя ждет смерть, ибо на каждую силу найдется другая, большая сила, на каждый меткий наган найдется острая шашка, а на каждую шашку найдется меткий наган. Ты отомстишь, но тебя ждет гибель, ибо земля эта обречена, и кто возьмет в руки шашку — умрет от пули, а взявшийся за наган, погибнет от наточенной шашки. Итак, хочешь ли ты отомстить?

— Да, — не поколебавшись ответила Маша. — Я хочу отомстить. — хотя она чувствовала, как Смерть уже облизывает ее, обступает со всех сторон, наклонившись низко, заглядывает в глаза.

— Тогда возьми это, — сказал черный старик, протягивая Маше сжатую ладонь. Сухие пальцы его раскрылись, и девушка увидела три деревянных крестика, выкрашенных в черный цвет.

Маша взяла черные крестики, и она почувствовала в ту же секунду, как огненный жар прошелся по ее телу от этого прикосновения. Она закрыла глаза, раскрыла их и увидела, что черного старика уже нет нигде, и только древние сосны шумят от седого ветра, и листья зеленых деревьев настороженно шепчутся, пересказывая друг другу известные только им древние тайны и лесные предания.

Вернувшись домой, Маша все рассказала сестрам. Она отдала им крестики, один надела сама.

— Я не хочу ни за кого решать, — сказала Маша. — Пусть каждая решит сама, каким ей идти путем.

Таня и Катя, не говоря ни слова, надели каждая свой маленький черный крестик.

И они понимали — это означало месть, кровь и смерть в конце.

Из лоскутов черной материи Маша сшила себе и Тане с Катей рубашку, штаны и бандитскую маску. «Мы — черные мстители, сказала Маша». Нужно было достать оружие.

У отца и брата Федора девушки нашли винтовку, два нагана и шашку. Этого было мало. В конце концов решили отобрать оружие у какого-нибудь большевика или красноармейца.

…Костер на полянке догорал. Девушки сидели под дубом, обсуждая планы дальнейших действий.

— Мать жалко, — сказала Катя, — Одна она дома остается. Захиреет от горя.

Маша и Таня не отвечали ей.

…Близилось утро. Девушки задремали.

Костер давно выгорел… Угрюмая ночная тьма поднялась к небу, тучи рассеялись, и огненные сверкающие мечи красного солнца предсказывали сонному, беспечному миру, что приближается жестокое, страшное, кровавое утро.

…На берегу извилистой речки, по оврагам и деревушкам, раскинулся лагерь генерала Деникина. После многодневного утомительного перехода бойцы отдыхали. Впрочем, этот отдых был вынужденным: на пути деникинцев встретились крепкие части петлюровцев, расположившиеся вдоль опушки леса с артиллерией и пулеметами.