Андрис Колбергс - Человек, который перебегал улицу

Несмотря на помощь Аргалиса, в первую неделю работа у Джонга шла через пень-колоду, но потом он все-таки освоился и больше не путал выкройки пиджачных пол со спинками. Большего от него и не требовалось. Документация оформлялась точно и каллиграфическим почерком — за это его хвалил главный бухгалтер. По его совету Джонг создал даже личную картотеку и теперь в любое время мог сказать о выкройках все: когда, сколько, какой модели, из какой ткани, какому цеху отправлено и кто их получил.

— Прилежный человек, — говорил главный бухгалтер. — Правда, не совсем еще освоил специфику нашего производства, но это придет со временем.

— Очень вежлив и всегда аккуратно одет, — добавила начальник первого цеха. — Наверно, неженатый.

— Оклад небольшой, как бы не убежал, — главный инженер озабоченно покусывала мундштук папиросы. — Отделу труда и зарплаты следует подумать, как его стимулировать. Между нами говоря, закройщик он неважнецкий — если что и умеет, то ровно столько, чтоб сварганить деревенские холщовые портки. Но это неважно, мы его не закройщиком принимали.

— Удивительно четкий почерк, — главный бухгалтер продолжал расточать похвалы. — Не припомню, у кого бы еще я видел столь ясный почерк. Взять в руки такие документы — одно удовольствие. Действительно надо подумать о материальном стимулировании.

На предприятии усиленно искали внутренние резервы. То в одном, то в другом цехе выявлялись возможности повысить темпы и снизить простои, но не все зависело только от цеховых рабочих — закройщики были далеко, поэтому случалось, что выкроенные детали в цеха поступали с опозданием, это приводило к тому, что швеи высокой квалификации садились за такие простые операции, которые по силам даже ученицам. Это снижало производительность и заработок. В конце месяца нередко случалось и так — начальники цехов ловили такси и, расплачиваясь из своего кармана, мчались через весь город в закройный цех, чтобы подхватить несметанные костюмы прямо со столов. На собраниях утверждали мероприятия по ликвидации такого ненормального положения — транспортный отдел составил железный график. Во столько-то машина получает полуфабрикаты, во столько-то прибывает в первый швейный цех, во столько-то во второй. Не помогло. Транспортный отдел мог руководствоваться только средними показателями роста производительности, а швеи их перекрывали, и снова получались часовые или получасовые простои. Тогда начальники цехов стали махлевать. Если мощность цеха составляла сто костюмов в день, начальник запрашивал сто двадцать полуфабрикатов, чтобы иметь в цехе какой-нибудь резерв. Но когда три цеха получали по сто двадцать, четвертому доставалось только сорок — и после обеда люди могли спокойно расходиться по домам. Администрация в интересах предприятия расправилась с тремя плутами, хотя прекрасно понимала, что в сущности они правы, и резерв полуфабрикатов в цехах необходим, так как без него не будет и роста темпов производства.

Администрация понимала, в чем кроется настоящая причина, — мощность закройного цеха не соответствовала мощности швейных цехов. «Мода» из крупной мастерской выросла в среднее предприятие, но росла она неравномерно — площади раскройного цеха увеличились не на много, и он уже не поспевал за швейными цехами. Необходимо было его расширить, а расширяться было некуда. Сначала этот цех был мощнее других и не доставлял никаких хлопот, поэтому его как-то выпустили из виду. Когда открыли четвертый швейный цех, то и тут не учли, что закройщики и так уже работают с предельной скоростью и что производительность труда в швейных цехах еще будет расти. Выход был один — расширить помещения раскройного цеха и установить хотя бы два новых десятиметровых стола. Но для этого нужна была соответствующая площадь.

И директор направился к начальству за площадью. Но и оно не могло ее дать. Тогда и начальство пошло по инстанциям. Общие результаты не очень обрадовали. Не было причины даже обидеться на ответ. «Вам отведен участок под строительство новой фабрики и выделены средства на строительство, проектировщики скоро закончат проект, через три года у вас будет такое здание! Это даже больше того, на что вы могли бы надеяться. А пока… Пока изыскивайте внутренние резервы… Спасибо, что зашли, но у нас еще очень много других забот!»

Когда однажды на собрании опять возник слезный разговор о препятствиях, которые «Моде» никак не удается преодолеть, Вильям Аргалис сказал:

— Особенно этим, правда, не поможешь, но хоть какой-нибудь прок, может, и будет. Если я на работу буду приходить раньше или уходить позже, — тогда не только настильщицы, но и резчики могли бы начинать одновременно. Тогда за день, может, и удастся раскроить лишний настил. Это сорок костюмов.

— Мы не можем платить за сверхурочные, — устрашающе воскликнул отдел труда и зарплаты.

— Добавим три дня к отпуску как дружиннику и три дня как пожарнику, — сказала главный инженер.

— Добавить можно всего три дня, — предупредил главный бухгалтер.

— Скажем, что очень активен. В порядке исключения позволят, — вмешался директор. — У нас имеется еще и другая возможность. За две недели до отпуска отправим товарища Аргалиса в командировку по обмену опытом, ну, скажем… Да куда захотите… Ну, например, в Крым или на Кавказ. Только надо выяснить, какие там имеются швейные предприятия. Зайдете, поставите штамп на командировочном удостоверении — только и всего… А дорога и питание бесплатные…

— Да, это можно, — согласился бухгалтер. — В таком случае нас никто за глотку не возьмет.

После этого собрания Вильям теперь стал оставаться в цехе после работы. Он подготавливал для настильщиц тюки ткани, для резчиков — чертежи, а иногда и сам раскраивал настил-другой, чтобы конторские работники и уборщицы привыкли к звуку электроножа в поздние часы. И лишь когда все уже уходили, он запирал и опечатывал наружные двери. К его работе по вечерам привыкли очень быстро и кажется очень удивились бы, если бы однажды он не остался после всех.

Страха Вильям Аргалис не испытывал, потому что работа была очень будничной. Нет, он совсем не воспринимал это как кражу, которая в его сознании связывалась с чем-то совсем другим — с присвоением чужого имущества, с бегством, с милицией. Он ведь просто работал. Никакая милиция здесь появиться не могла, потому что входную дверь он запирал изнутри. Сюда могла зайти лишь главный инженер — она бы постучалась, и он открыл бы ей — но что это бойкая дама поймет здесь? Ведь он получил разрешение администрации задерживаться на работе. А чтобы его разоблачить, пришлось бы опечатать цех, перемерить тысячи метров ткани. И в результате? Нашли бы тридцать метров излишков. Но и в таком случае он смог бы выкрутиться. Пожалуй, все бы кончилось тем, что его выгнали бы с работы.