Джон Локк - Смертельный эксперимент

– А мне можно будет назвать кого-нибудь «грязной крысой»? – шепотом спросила она, располагаясь за моей спиной.

Я попытался сдержать улыбку, но у меня ничего не получилось.

– В чем дело? – спросила она.

– О чем ты?

– Я тоже хочу посмеяться.

– Ты не поймешь.

– Нет, пойму!

Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Здесь я помнил каждый гвоздь и каждую трещинку – два года назад мне пришлось тайно сюда проникнуть и отсиживаться на чердаке у Сала целую неделю.

Прием был в самом разгаре. Некоторые из гостей уже почти дошли до полной кондиции, что ярко продемонстрировал один молодой, но уже подающий надежды бычок из Дайтоны, который заорал:

– Эй, Крид! Да, да, я к тебе обращаюсь! Ты что, думаешь, что очень крутой? Да ты просто никто!

Я почувствовал, как напряглось тело Кэтлин.

Я пристально посмотрел на кричавшего и по его глазам понял, что он окончательно сбрендил. Парень начал двигаться в мою сторону. На его счастье, отец схватил его за шиворот и передал на руки телохранителям.

– Мой сын совсем не умеет себя вести, – сказал Сэмми «Блондин» Санторо. – Прошу вас простить его, мистер Крид. Это в нем алкоголь говорит. Мне не надо было брать его с собой.

Я молча посмотрел на него. Не успели мы войти в дом Сала, а я уже почти спалился.

Сэмми, хорошо известный убийца и смотрящий за городом в организации Сала, был испуган и явно не в своей тарелке. Присутствие Кэтлин на этом мероприятии было с самого начала большой ошибкой. Я с трудом представлял себе, что она должна думать. Наверное, не может понять, почему эти жесткие парни в таком ужасе от меня.

– Мистер Крид, я готов компенсировать вам все неудобства, – продолжил Сэмми.

Я подошел к нему поближе и прошептал несколько слов ему на ухо. Он поклонился, несколько раз поблагодарил и растворился в толпе гостей.

– Что, черт возьми, ты сказал этому человеку? – спросила Кэтлин.

– Я сказал ему, что и он, и его сын прекрасные актеры.

– О чем ты говоришь?

– Все это часть шоу, – пояснил я. – Сал нанял людей, чтобы те поддерживали соответствующую атмосферу. Это все постановка – так же, как когда ты приезжаешь в город на Диком Западе, там в любой момент может начаться стрельба в салуне.

Через фойе мы прошли в колоссальную, абсолютно белую комнату, на входе в которую застряли в потоке гостей.

– Так что, ты думаешь, что и здесь сегодня могут пострелять холостыми?

– Если такое случится, то просто старайся подыгрывать.

Через ее плечо я увидел, как Блондин и его мордовороты волокут сынулю через парадную дверь. Один из них закрывал своей рукой рот парня, так, чтобы я не слышал оскорблений, которые он выкрикивал в мой адрес.

Я узнал Джимми «Перламутрового» Ремини, который стоял рядом с нами.

– Привет, Джимми, – поздоровался я.

Он повернулся, чтобы посмотреть, кто с ним говорит. Узнав меня, мужик побледнел.

– Джимми?

«Перламутровый» потерял дар речи.

– Все в порядке, Джимми, – успокоил я его, протягивая руку. – Я здесь тоже гость, хочу поздороваться с хозяевами.

Джимми с облегчением выдохнул.

– Боже, как ты меня напугал… Мы ведь не виделись с… – Он задумался, пытаясь подобрать слова.

– С того момента, – помог я ему.

– Вот именно, – подтвердил он, – с того самого момента.

Мы представили друг другу наши дражайшие половины, и Кэтлин тут же поинтересовалась:

– О каком моменте вы говорите?

– Береги себя, Джимми, – произнес я, – и вы тоже, миссис Ремини.

С благодарностью они мгновенно очистили сцену.

– Мне они понравились, – заметила Кэтлин.

Громадная комната походила на пещеру с потолком на высоте двадцать четыре фута [23]. Попав сюда впервые, я сразу узнал, что над потолком есть пустое пространство, по которому можно было передвигаться только на четвереньках. А все время, пока «жил» в этом доме, я прятался в пустотах, расположенных над спальнями. Там можно было выпрямиться во весь рост, поэтому жилось мне совсем не плохо. Естественно, что по ночам мне приходилось замирать, однако, когда семья куда-то выходила, я мог шуметь и передвигаться по дому относительно свободно. Начал я с того, что направил часть теплого воздуха от отопления на чердак. А потом подключился к телефонному разъему и смог записывать все входящие и исходящие телефонные звонки.

Кэтлин обратила внимание на яркую картину, висевшую над камином.

– Это что, жена Сала Мария?

– Ты угадала.

– Она очень молодо выглядит. Когда она позировала?

– Лет пятнадцать назад.

Молодая женщина пробиралась сквозь толпу в нашу сторону.

– Но, Донован, она и сейчас прелестна ! – воскликнула Кэтлин.

– Как ты права, Кэтлин! Познакомься, это Лиз Бонаделло, дочь Сала.

Лиз была классической итальянской красавицей, почти ровесницей Кэтлин – то есть ей было около тридцати пяти. Наблюдать, как они общаются друг с другом, было одно удовольствие. В течение следующих двух минут они умудрились коснуться с полдесятка различных тем и восторженно обсуждали что-то, что периодически вызывало у них взрывы смеха. У стороннего наблюдателя могло создаться впечатление, что они знают друг друга многие годы.

У Лиз было свое жилье, но Сал и Мария всегда держали ее старую спальню наготове, на случай, если Лиз заглянет на уик-энд. За всю ту неделю, что я просидел здесь на чердаке, Лиз ночевала дома только один раз. Обжившись, я тогда смог расслабиться и насладиться атмосферой их дома. В те часы, когда Сал и Мария куда-то уезжали, я спускался вниз, делал набеги на кухонные шкафы и холодильник, принимал душ и пользовался старым компьютером Лиз.

Кэтлин и Лиз закончили свою беседу и расстались с обещанием никуда не пропадать.

– Ну и как она тебе? – спросил я Кэтлин, когда Лиз отошла.

– Изысканная, темненькая, с хорошими сиськами и умеет хорошо одеваться, – ответила женщина.

– А вы, женщины, всегда оцениваете друг друга таким образом?

– Всегда. А ты вообще-то откуда свалился?

– И что же, по твоему мнению, она сейчас о тебе подумала?

– Изысканная, светленькая, сиськи маленькие, очень сексуальный сопровождающий.

– За это стоит выпить, – предложил я. – Особенно за то место про сопровождающего.

– Я бы тоже не отказалась. А где здесь бар?

– Вон там, – ответил я, показав на дверь, которая вела на веранду.

Выйдя в сад, я понял, что Сал превзошел самого себя. Терраса была украшена профессионалами. На ней стояли стильные колонны и различные цветочные композиции; все это было опутано сотнями крохотных белых лампочек, которые превращали террасу в волшебную, сказочную поляну. Столы покрыты льняными скатертями с выделкой, а в центре каждого стола стояла композиция из свежих орхидей. Стулья под белоснежными чехлами, с саше из органзы королевского голубого цвета.