Константин Столяров - Однажды в России

81. ОБМЕН

Во вторник, 20 сентября, сразу после полудня из ворот резиденции Вороновского выехали темно-серые "жигули" девятой модели, за рулем которых сидел хмурый Алексей Алексеевич. На перекрестке возле Дома творчества театральных деятелей он притормозил, пропуская со свистом промчавшийся автобус с туристами из Финляндии, а затем вырулил на шоссе и покатил в Санкт-Петербург. Гнать машину во весь опор не имело смысла - к контрольному времени он и так успеет добраться до Московского вокзала.

Алексея Алексеевича снедали предчувствия самого мрачного свойства. В пятницу, когда Кацо предложил обменять Сашу на 200 тысяч долларов, он соглашался дать половину вовсе не потому, что жалел чужие деньги: на переговорах мало-мальски опытному посреднику надлежит отвергать всякое первое предложение вне зависимости от того, насколько оно приемлемо. Да и сама идея выдавать заложников по частям казалась ему чрезвычайно подозрительной. Он ожидал, что Кацо, как обычно, будет торговаться и неохотно пойдет на уступки, однако невесть почему события приняли другой оборот, удесятерив его подозрения. Вчера, примерно в десять утра, Кацо вновь позвонил в Комарове и заявил, что завтра отдаст Сашу за 100 тысяч, а место встречи и схему передачи укажет непосредственно перед обменом. Алексей Алексеевич готов был дать голову на отсечение, что Кацо задумал грязный подвох, но в чем суть подвоха и как его избежать - не просек, хотя размышлял над этим денно и нощно. Оставаться в дураках не хотелось, поэтому он задействовал средства усиления для отслеживания похитителей после передачи выкупа и пошел к Вороновскому за деньгами.

Поднимаясь в библиотеку, Алексей Алексеевич рассчитывал застать Вороновского подавленным и, возможно, опьяневшим, поскольку подчиненные в воскресенье доложили ему, в каком состоянии выволокли оттуда бородача Добрынина. Против ожидания Вороновский был трезв, как стеклышко, и по-деловому сосредоточен. Он выслушал доклад, поинтересовался, сколько групп топтунов выделила служба наружного наблюдения ФСБ, и без колебаний произнес "нет".

- Почему вы против использования "семерки"? - сдержанно заговорил Алексей Алексеевич, глядя в холодные глаза Вороновского. - Генерал-лейтенант, которого я незамедлительно проинформировал о принятом решении, в целом одобрил...

- Ни вам, ни Евгению Петровичу я не позволю рисковать жизнью Елены Георгиевны.

- Ехать на встречу с похитителями без усиления я не могу.

- А что вы можете? - без вызова, но твердо спросил Вороновский.

Алексей Алексеевич выдержал неприязненный взгляд Вороновского и сказал с примесью обиды:

- По всему видно, что основным виновником происшедшего вы считаете...

- Бросьте, - перебил Вороновский. - Искать виновных - не в моих правилах. Но способствовать игре в пинкертонов я не намерен.

- Подстраховка необходима, без нее нас кинут.

- Пусть так. Лучше потерять деньги, чем... Неужели вы до сих пор не поняли, что Елена Георгиевна дороже любых денег?

- Виктор Александрович, я уже докладывал вам, что "семерка" покамест ориентирована исключительно на сопровождение, - подчеркнул Алексей Алексеевич. - Она приступит к отслеживанию только по моему сигналу. А сигнал я подам, когда буду уверен, что иначе нельзя.

- Где, по-вашему, произойдет обмен - в Гостином дворе?

- Никак нет, - игнорируя насмешку Вороновского, возразил Алексей Алексеевич. - В безлюдном месте, скорее всего где-нибудь в пригороде, в лесопарковой зоне.

- И вы допускаете мысль, что похитители не обнаружат "хвоста", увязавшегося за вами?

- Нам выделяют лучших специалистов "семерки" с подменным автотранспортом, засечь которых Кацо не сможет.

- Свежо предание... - Вороновский закурил, окутавшись облаком дыма. - Пока что похитители, смею заметить, показали себя большими профессионалами, нежели вы и вам подобные. Впрочем, чему удивляться, если Федеральную службу безопасности возглавляет бывший пожарный?

Алексей Алексеевич опустил глаза. Дисциплина не позволяла ему вступать в дискуссию.

- Все у вас, как нарочно, делается шиворот-навыворот, - раздраженно продолжал Вороновский. - Вместо того чтобы работать засучив рукава, ваши коллеги без конца болтают, спорят, конфликтуют. Брать на себя ответственность никто не хочет, каждый норовит перестраховаться, прикрыть свою задницу. Вашу фирму волнует только один вопрос - по-прежнему ли Россия великая держава или уже не очень? Убейте меня, не понимаю! А вы?

Алексей Алексеевич благоразумно промолчал.

- Не можете ехать - не надо. Никто вас не заставляет, - суше произнес Вороновский. - Сам поеду, раз такое дело... Приготовьте на завтра "девятку" с полным баком бензина и можете быть свободны.

- Виктор Александрович, так нельзя. Не могу я допустить, чтобы вы рисковали собой.

- Хватит переливать из пустого в порожнее, - жестко потребовал Вороновский. - Зарубите себе на носу: или вы беспрекословно выполняете мою волю, или раз и навсегда распрощаемся. Улавливаете смысл?

Собственно говоря, улавливать было нечего. С одной стороны, Вороновский не был начальником Алексея Алексеевича и, являясь заказчиком охранных услуг, формально не мог отдавать приказаний. И ответственность за все промахи понесет не Вороновский, а старший группы. С другой стороны, неподчинение Вороновскому оборачивалось потерей работы. Ведь нового назначения он точно не получит: годы у него не те, да и кому нужен старший группы, которая прокололась.

- Так точно! - четко выговорил Алексей Алексеевич, вытягиваясь по стойке смирно.

- Возьмите деньги... - Вороновский выдвинул ящик письменного стола и выложил перед Алексеем Алексеевичем десять тонких пачек стодолларовых купюр. И чтобы никаких "семерок"! Я доверяю вам одному...

Сегодня Кацо позвонил в Комарово без пяти двенадцать и сказал, что посредник должен в течение часа прибыть в камеру хранения на Московском вокзале, где в автоматической ячейке No 0218 с шифром 1974 он найдет дальнейшие указания. Если посредник не будет "чист", то обмен не состоится, а в отместку халбатоно перережут глотку.

И вот сейчас Алексей Алексеевич ехал на вокзал, все еще не решив, как поступить. Прямой контакт с Кацо исключается, а о последовательности обмена заложника на деньги не было сказано ни слова. По всему видно, что Кацо захочет сперва получить деньги, а уж потом освобождать Сашу. Но верить похитителям нельзя...

Поставив машину на площади Восстания под знаком "Остановка запрещена", Алексей Алексеевич, незаметно поглядывая по сторонам, сходил в камеру хранения, вскрыл ячейку и обнаружил там переговорное устройство с короткой антенной и отпечатанную на компьютере записку: "Включишь "Моторолу" на Приморском шоссе в 14.00 на границе между поселками Ушково и Серове".