Константин Бясов - Однажды в Сухуми

29 апреля 1991-го года я пришёл домой после седьмого урока, воодушевленный архиважной миссией. Наслушавшись разговоров ребят о мастурбации и «отбеливании потолков», решил впервые в жизни заняться этим значимым делом. Включил телевизор, нашёл из нескольких каналов наиболее подходящее, где больше девушек, удобно устроился в мягкое вельветовое кресло, разложил газетки вокруг, чтобы не запачкать одежду и мебель, расчехлил кобуру, достал причиндал и начал неторопливо гонять лысого. Правой рукой. Было довольно удобно, ведь головка освободилась ещё пару лет назад. Прекрасно помню этот постепенный процесс, занявший несколько месяцев, проходящий иногда немного болезненно. Маленькая скукоженная трубочка медленно превращалась в поршень, освобождалось острие ракеты, открылся знаменитый «творожок», который наконец можно было смыть. Не завидую в данном случае обрезанным, так как им, за нехваткой крайней плоти, приходится делать важные дела в ванной с мылом или со смазкой. Тогда как обычные мужики могут по-быстрому передернуть в любом месте и когда угодно.

Так продолжалось минут десять-пятнадцать, после чего обнаружились новые и неожиданные позывы в организме. Возбуждение нарастало, член стоял конем, казалось, сейчас произойдёт взрыв. И он действительно случился. Но сначала по всему телу пробежала приятнейшая истома. Тело само собой вытянулось, ноги выпрямились, ступни напряглись, по организму пронеслось сладостное судорожное ощущение – это был оргазм. Первые брызги семенной жидкости попали не только на газеты, но и на одежду и телевизор, их было много. Это чертовски классно, надо заметить.

Больше того, в состоянии возбуждения и эякуляции я почувствовал странные толчки. И когда закачалась люстра, стало понятно – землетрясение. Вот совпадение! Мной овладела мучительная паника, голова почти не соображала, чувствовал предельный прилив крови в мозг. Лицо покраснело. Поскольку шатало довольно мощно, я, не контролируя действия, в смятении бегал по квартире туда-сюда с лысым наружу. Быстро оценивал, где в доме безопаснее всего. На секунду остановился у туалета и ванной, вспоминая какие-то обрывки советов, что делать в таких случаях, осмотрел дверные косяки, но не счёл их надежным местом, поэтому решил побежать на лоджию и спрятаться под стол. Не самый разумный выбор, но времени на размышления не хватало. Ибо чем поможет стол, если дом рухнет? Спасёт от падающих плит сверху? Разумеется, нет.

Да, я сильно испугался. Нет, это был вопиющий ужас, кошмар наяву. И, кроме того, посетила замечательная мысль – а не я ли вызвал землетрясение своим онанизмом? Забегая вперёд, я пробовал «вызвать землетрясение» в последующие дни, но ничего страшного не произошло. Надо признаться, испытал небольшое разочарование. Вот же абсурд. Ведь в это время, в два часа дня, все чем-то занимались. Взрослые находились на работе, выполняя важные задачи, кто-то готовил дома, некоторые обедали, единицы занимались сексом, многие какали или писали и прочее и прочее. Каждого землетрясение застало во время определённого занятия врасплох. И все, разумеется, испугались.

Прошло несколько минут. Угроза миновала. Как выяснилось позже, бахнуло на уровне семи баллов по шкале Риббентропа. А это много. Такой же силы были толчки земной коры три года назад в Армении, и там разрушилось все подчистую и число жертв оказалось огромным. А у нас – нет. Все здания и строения выстояли, даже штукатурка не посыпалась. Фух, как же это страшно.

Позже раздался звонок. Это мама. Сказала, что надо выйти на улицу, так как возможен повторный толчок, что часто бывает в подобных случаях. Я убрал лысого на место, оделся, привёл себя в порядок, протер капли с одежды и вышел во двор, который уже был полон народу.

По лицам и поведению соседей нельзя было сказать, что они боятся. Просто испуг прошёл, теперь настало время томительного ожидания второй, а может и третьей волны землетрясения.

Я стоял напротив своего подъезда и почувствовал, что боюсь. Но поскольку характер стеснительный, невозможно показать страх на публике. Стыдно – Кавказ все же, мужчина здесь ни плакать, ни опасаться ничего не должен. Мимо прошёл Бадри, спросил, как дела, заметив мою неловкость и зажатость.

Так и стоял, пытаясь сдержать свой страх, из-за чего началась паника. Ощущал неуверенность в ногах, стал искать более подходящее место. Поднялся на бордюр. Продержался на нем несколько минут.

Что я чувствовал? Что дом развалится и упадёт на нас. Что повторный толчок будет сильнее, земля разверзнется и мы все упадём в гигантские трещины. Подобное я видел в фильме про первобытных людей, не помню точно, как он называется. Хотя нет, вспомнил – «Миллион лет до нашей эры».

Позже сказали, что можно расходиться по домам. Мол, повторные толчки обычно происходят быстро, в течение нескольких минут, а уже прошло приблизительно полчаса.

Вечером мама вернулась с работы и стала названивать друзьям и подругам насчёт произошедшего. Теперь многие боялись цунами. Услышав ее слова, я сказал, что в Чёрном море это невозможно, так как расстояния для разгона гигантской волны недостаточно. Самое интересное, буквально слово в слово по местному телеканалу подтвердил мою мысль известный в Абхазии учёный. Мама приятно удивилась и похвасталась подругам о познаниях сына.

Когда наступил поздний вечер, многие соседи пошли спать в свои автомобили. Лишь бы не дома. Те, у кого машины не было, выпросили место в гаражах и расположились там на раскладушках.

Да, действительно, у страха глаза велики. Мы знаем, что умрем, но боимся смерти, потому что хотим жить. Это заложено в нас, грубо говоря, программой. Нет таких людей, которые не боятся ничего. Ведь страх – одно из важнейших чувств человека, проживая его, понимаешь многое о жизни, познаешь новое. Сдерживая боязнь, автоматически стопорятся и другие эмоции. Это как с походом в туалет, абсолютно то же самое – подавляя желание пописать, оно становится намного сильнее. И только если чем-то отвлечься, можно на некоторое время забыть о туалете. Но тем временем потребность копится. Так же и чувства. Сдержанные чувства ищут выход и находят его в форме паники, истерики, резких взрывов ярости, частых конфликтов, провокаций и проч.

А может дело в том, что мы бессмертны? Не в том смысле, что душа вечна, попадём в рай или переселимся в другое тело либо возродимся в своём же сосуде. Что наша жизнь конечна, понимает разум, но разум – это надстройка, а не сам мозг, а вот до него данное убеждение сложно или невозможно донести. Ведь серое вещество, то есть сам инструмент завален первобытными инстинктами.

И ведь действительно, пока ты жив – ты жив, когда умер – ты уже этого не знаешь. Кто-нибудь помнит, что было до рождения? Разве что Будда и парочка его учеников, да и то, в это верится с трудом хотя бы потому, что сам Гаутама ничего не писал, за ним могли фиксировать коряво, преувеличивать и привирать, как это часто бывает в религиях.