Константин Бясов - Сука

Я – робот

Иногда, знаете ли, хочется нажраться, напиться до усрачки с тем, чтобы забыться. Внимание, стихи:

Напиться –

чтобы забыться,

нажраться –

чтобы обосраться…

Зачем? Здесь у меня все просто. Не знаю, как другие, но я пью исключительно с тем, чтобы прибавить своей дурной головушке хоть чуточку здравого смысла, приземлиться, так сказать. Не знаю, как другие, но в трезвом состоянии меня посещают самые разные мысли. О чем они – не скажу, смеяться будете, но то, что они меня пугают – это факт, признаюсь откровенно. Спасает лишь алкоголь, или антидепрессант на крайняк – я не псих, я вполне здоровый душевно человек – но если эти мысли-демоны меня достают, я ощущаю себя ничем и никем, чувствую себя примерно как пылинка, выброшенная ветром в верхние слои атмосферы. И тогда мне становится страшно. Я начинаю бояться всего и вся. Даже выходить из дому. Это называется абстрактным страхом – страхом перед неизведанным, который гораздо более силен и могуч, нежели конкретная боязнь, например, какого-либо человека, врага.

Примерно так я думал лет двадцать назад. Сейчас, листая свои дневники, я сам над собой смеюсь. Нет, нет, смеюсь я не над тем молодым человеком, что боялся и пил (сейчас я делаю то же самое – но по другим причинам) – а над тем, что вижу прямо сейчас в зеркале (для того, чтобы это предложение было правдивым, я сейчас действительно оторвусь от клавиатуры, встану и подойду к зеркалу).

Ну и мерзкая же у тебя физиономия, старик. Ладно, плевать, бывают и хуже.

Дожил до пятидесяти

Понял, что мудак…

Вернемся к делу. Я хотел что-то рассказать народу. В чем-то признаться. Итак, по порядку.

Все люди – сволочи. Так я думал лет двести назад, когда был жалкой дворнягой, и слонялся (в смысле – бегал на своих четырех), виляя хвостом, по улицам Леверкузена. Миллион лет назад мне было по хрену до людей, потому что я вообще не знал об их существовании, – я был осьминогом в пучине морской. Я могу продолжить этот список, но это вовсе необязательно, ведь нынче я сам – человек, поэтому интересно, что же я думаю о себе, в отличие от того же осьминога или собаки.

Знаете, иногда мне действительно по хрену, как и осьминогу, кто такие люди и каковы они – хороши, плохи или нейтральны. Чаще я склоняюсь к позиции дворняжки – я зол на людей по каким-то конкретным причинам. Но в общем и целом я твердо убежден в одном: я, как и все люди (да и любые другие якобы живые или неживые существа) – робот. Теперь мне нужно хотя бы попытаться объяснить не только другим, но и себе, что я понимаю под этим словом.

Был я осьминогом,

был я собачонкой,

кем я только не был,

но никакого толку.

Обычно робот ассоциируется с неким техническим созданием, запрограммированным на определенные действия. Другими словами, все что сделает робот – заранее известно. По сути, я разделяю это определение, но за некоторыми исключениями: во-первых, я не приемлю термин "создание" вообще – мне больше нравится слово "существо", ибо если человек может что-то "сделать" – это вовсе не означает его полное всевластие над произведенным предметом – ведь он всего-навсего его переработал, не более того; во-вторых, мне не нравится слово "запрограммированность", хоть я и не знаю, чем его заменить – если бы было слово, означающее "известность хода всех событий вообще плюс неизвестность этого процесса для субъекта-носителя", я бы его употребил (может быть, судьба, Фортуна?); в-третьих, мне не нравится постановка о чем-то, якобы заранее известном, поскольку она устанавливает временную парадигму (здесь мне на помощь приходит Стагирит, определяющий время как акциденцию движения – мне здесь добавить нечего).

Итак, вот оно, мое мнение, выложенное как на блюдечке. Можете спорить и приводить собственные аргументы, но переубедить меня вы не сможете, потому что вы – никто. Такое же никто или ничто, как и я, поэтому вряд ли я к вам прислушаюсь, так что идите вы все на….

Но кто же я такой с точки зрения здравого смысла и как я докатился до такого мировоззрения? Рассказываю.

Я – доктор исторических наук, профессор Московского N Университета, преподаю соответствующий предмет на соответствующем факультете. Мне лет этак пятьдесят, я – полный мудак, но зато историю знаю на зубок. Хех, в этом отношении со мной не сумеет посоревноваться ни один человек на свете, потому что я знаю все – все, что способен знать современный человек об известной истории. Моя несчастная голова содержит все без исключения зафиксированные сведения, начиная с Гекатея, Конфуция, Геродота, Диодора, Сыма Цяня, Дионисия и заканчивая всякими дебилами наподобие Моммзена, Тойнби, Ключевского и т. п.

Когда-то я не знал всего этого. Когда-то я пополнял свои исторические знания, пичкал ими свою кладовку. Когда-то у меня были проблемы с речью (наверное, в том числе по этой причине я стал преподавателем, ибо я не видел еще ни одного представителя данной профессии без указанной проблемы – кто шепелявит, кто запинается, кто не способен логически увязывать слова в правильные, хорошо звучащие предложения и т. п.; все, как на подбор – речевые инвалиды), видимые проблемы; они есть у меня и сейчас, однако на занятиях их не бывает, потому что тексты каждой лекции у меня давным-давно заучены наизусть: иногда я даже хвалюсь этим перед своими студентами (а они реагируют всегда позитивно или даже с удивлением – ни хрена себе! без бумажки! все знает! башка!) – мол, разбуди меня хоть в пять часов утра, и я вам выложу любой материал по любой теме без подготовки; но сам я при этом думаю, что на моем месте и обезьяна добьется не меньшего – достаточно лишь повторять один и тот же материал каждый день из года в год.

Разумеется, я не сразу стал таким роботом (с точки зрения здравого смысла), ведь достаточно много времени ушло, во-первых, на первичную подготовку к занятиям (тогда я использовал лишь учебники, но впоследствии отказался от этого и стал формировать собственный курс лишь на основе первичной информации), во-вторых, на написание кандидатской ("Сюнну: причины и последствия великого переселения народов в Евразии в III – V вв. н. э.") и докторской ("Социально-экономические аспекты древнекитайской историографии") диссертаций; в-третьих, на написание сотен статей, десятков монографий, учебников и учебных пособий (хотя, по сути, на всю эту ерунду уходило не так уж и много времени – ведь я ничего не готовил заранее, просто кое-что брал из своих лекций и отправлял в издательства, вот и все); в-четвертых, что исходит из заключительной части первого пункта – поставленная задача была не из легких, и решить ее можно было лишь спустя энное количество лет. Но эти годы прошли, и я осознал – больше двигаться некуда. Развитие закончено. Я – робот. С точки зрения здравого смысла.