Константин Столяров - Однажды в России

Точно опытный пасечник, он бережно собирал мед криминальной информации и с годами, без преувеличения, стал королем агентурной разведки. Были у него громкие успехи, были красивые реализации сложных розыскных дел, не говоря уж о весомой доле в достижениях смежников, но как он был в 1982 году замом у начальника УБХСС, так замом и остался. Звезд на погонах у Ромы не прибавилось и орденов ему больше не вручали, хотя в опалу он не попадал. Просто изменилось время.

Все началось с пустяковых вроде, бы разговоров о том, что милиция погрязла в мздоимстве, тогда как личный состав КГБ практически не затронут коррупцией. Будто бы инициировал эти разговоры Андропов, в тот момент второй человек в Кремле и фактически первый на Старой площади. И хотя дальше разговоров не пошло - Щелоков не зря терся около Брежнева сорок с гаком лет, - умные люди в милиции изрядно приуныли. Брежнев совсем одряхлел, надолго его не хватит, а что будет потом, после его смерти?

Затуловский по молодости лет беспокоился о себе меньше других. Взяток он не брал, работы не чурался, так что гонения ему не грозили, а кого посадят на командные посты в министерстве и в главке - какое ему до этого дело? Раньше туда попадали главным образом выпавшие в осадок секретари обкомов и горкомов, а вскоре их, вероятно, сменят генералы с Лубянки, вот и вся разница.

Не прошло и года, как вал кадровых перестановок буквально обрушился на органы внутренних дел, перешерстив в центре и на местах всех более или менее видных руководителей. Этот сокрушительный вал докатился до Ленинградского УБХСС и отхлынул, оставив на песке два бездыханных тела - старого начальника Управления и его первого заместителя. Новым начальником стал сорокалетний подполковник из контрразведки, ранее курировавший скандинавское направление в Западноевропейском отделе, чудаковатый молчун, Которого Рома сразу же нарек Инопланетянином. Что же до первого заместителя, тоже кагэбэшника, тотчас получившего кличку Ухарь, то тот, напротив, оказался вполне земным существом, ознаменовавшим начало трудовой деятельности на новом поприще тем, что поселил в отведенной ему конспиративной квартире тещу с вдовой свояченицей, выписанных из Житомира. Новые шефы Затуловскому ничуть не мешали, однако путь наверх все-таки заблокировали. Но он не горевал. Ведь в конечном итоге важно не то, сколько у тебя номинальной власти, а как ты умеешь ею распорядиться. А здесь ему, Затуловскому, не было равных...

С этой приятной мыслью Роман Валентинович погрузился в сон. Ровно через час он открыл глаза, поднялся и, не канителясь, отправился на Каляева, 19. У себя в кабинете он бегло просмотрел список тех, кто звонил по телефону в его отсутствие, и, не найдя там ничего особо срочного, поручил секретарше вызвать к нему старшего лейтенанта Пичугина.

- Звали, Роман Валентиныч? - В дверях показалась голова щупленького, вихрастого блондинчика в очках с металлической оправой.

- Заходи, Пичугин, не маячь на пороге, - ворчливо отозвался Затуловский. Садись, есть разговор.

Пичугин приблизился и по-мальчишески уселся на краешке стула.

- Странный ты человек, - с оттенком брезгливости сказал Затуловский. Сколько тебе говорено, что на службу надо являться опрятно одетым, в чистой рубашке с галстуком, а ты... Скажи, ты когда-нибудь чистишь обувь?

На Пичугине был черный свитер с глухим воротом, замызганные джинсы с бахромой и порыжевшие, с разводами от выступившей соли зимние сапоги на меху.

- Роман Валентиныч, виноват, - признал Пичугин, озаряясь беззаботной улыбкой. - Вот увидите, я исправлюсь. С получки куплю гуталин.

- Горбатого могила исправит. - Затуловский шумно вздохнул. - Впрочем, дело твое. Но учти - при таком поведении капитанские погоны ты не получишь, об этом я как-нибудь позабочусь. Понял?

- Роман Валентиныч, - жалобно заныл Пичугин, не переставая улыбаться. - Я же ваш лучший ученик, сами же вчера говорили на совещании.

- Говорил, потому что соображаешь ты быстро и хватка у тебя крепкая. И об аккуратности тоже говорил, а на эти мои замечания ты наплевал. Так?

Пичугин промолчал.

- Ладно, хватит об этом. Сегодня я задействовал надежного человека на покупку финифти. Этот не подведет, в нем я уверен. Так что слушай приказ - на следующей неделе ты с Брошкиным начинаешь проводить операцию по разоблачению Тизенгауза.

- Ур-ра! - радостно воскликнул Пичугин.

- Пичугин, ты где находишься - в дискотеке, что ли?

- Роман Валентиныч, я же болею за порученное дело!

- Болеешь, как же... Еще раз тщательно проинструктируй Витаса, чтобы он держался естественно и не ляпнул чего-нибудь лишнего. И непременно подключи эту старуху... Как ее - Рябоконь?

- Рябокобылко, - поправил Пичугин, в улыбке растянув рот от уха до уха.

- Пусть будет Рябокобылко, мне без разницы. Запомни - прямой выход Витаса на Тизенгауза исключается, только через старуху.

- Только так, - заверил Пичугин.

- Фигурки возьмешь из кладовой как положено, под расписку, - предупредил Затуловский. - Учти, за ход операции отвечаешь головой. У меня все. Что у тебя?

- Задача ясна. Разрешите идти?

- Обожди, - задержал его Затуловский. - Есть еще одно поручение. Срочно свяжись с Куйбышевским райотделом и выясни у них, кто вчера вечером задержал Нахмана Марка Наумовича, 1951 года рождения, по подозрению в вымогательстве и кому поручено вести следствие. Если в Куйбышевском не знают, обратись во Фрунзенский или же в Смольненский. Понял?

- Будет сделано!

- Доложишь мне результат завтра к девяти ноль-ноль. А теперь топай на все четыре стороны. И учти - еще раз явишься ко мне в непотребном виде, я с тобой разделаюсь, как повар с картошкой. - Затуловский прищурился и погрозил Пичугину кулаком. - Все, свободен!

34. В СТАРЫХ СТЕНАХ

По натуре Сергей Холмогоров был человеком, презиравшим халтуру и не понимавшим, как можно делать любое дело спустя рукава. Поэтому к новому заданию Затуловского он отнесся со всей ответственностью. Приобщение к коллекционерству действительно оказалось по-своему увлекательным, да и люди, с которыми он познакомился в подвале на Римского-Корсакова, 53, производили самое отрадное впечатление. Ростовской финифти, к сожалению, у них не было, здесь она, как ему объяснили, считалась редкостью, но два вполне респектабельных пенсионера обещали свое содействие и не подвели - уже в следующий четверг с их помощью Сергей приобрел у чистенькой, опрятной старушки пять маленьких икон девятнадцатого века за 360 рублей. Поначалу старушка робко попросила 400, но согласилась уступить десять процентов.

Толкучка в летнем театре напротив Елагина дворца понравилась Сергею куда меньше. Там продавалась и обменивалась чертова пропасть разнообразного старья, зачастую утратившего товарный вид, - прадедовских времен шкатулки с отломанными крышками, причудливые керосиновые лампы с основаниями из позеленевшей бронзы, расписные фарфоровые изделия с трещинами и без ручек, медные самовары с вмятинами на исцарапанных боках, оклады от икон, веера из линялых перьев тропических птиц и всякая всячина, не имевшая, казалось бы, никакой ценности. Финифти, однако, никто не предлагал. Но и здесь быстро нашлись люди, готовые посодействовать Сергею. Конечно, не просто так, от доброго сердца, а за небольшую мзду. Среди них выделялся цыганистого типа шустрик, назвавшийся Ноликом, что, надо думать, было уменьшительным от Арнольда, и заверивший Сергея, что по части финифти он дока, неотрывно держит руку на пульсе. Сергей оставил Нолику номер своего служебного телефона и при очередном посещении толкучки получил от него среднего размера икону восемнадцатого века. Нолик был готов отдать ее всего за 90 рублей и, судя по всему, скостил бы еще червонец, но, поразмыслив, Сергей отказался - эмаль была очень уж потертая, с множественными зазубринами и надколами. Ничуть не обескураженный отказом, Нолик вновь заверил Сергея, что все, мол, будет тип-топ и сколько-нибудь стоящая финифть не пройдет мимо его рук.