Константин Столяров - Однажды в России

- Будешь жить, где живешь, - перебила старуха властным тоном Вассы Железновой. - Внуку я мозги вправлю. Помоги встать.

- Куда вы?

- Пойду в церковь.

- Вас проводить?

- Проводи. Заодно зайдешь за Сашенькой. С ужином меня не ждите.

Выходя за калитку, Лена окинула взором старый дом с запущенным садом на косогоре. Здесь она после родов прожила одиннадцать месяцев, врезавшихся в память на всю оставшуюся жизнь. Благодаря Зинаиде Афанасьевне, в ту пору еще крепкой настолько, что она освободила Лену от домашних забот, ей удалось закончить институт, не потеряв ни одного года. Тогда это имело громадное значение, потому что каждый рубль был У них на строгом учете, а Сергей нуждался в продуктовых передачах, на что уходили последние деньги. Старый дом видел ее радость и ее горе, и сейчас Лена не могла определить, чего было больше - первого или второго...

Старая Зинаида Афанасьевна оправдала на сто процентов чаяния Лены: в понедельник, 26 июня, Сергей собрал свои пожитки и переехал на Красную улицу.

47. ПРОБЛЕСК НАДЕЖДЫ

К исходу лета у Тизенгауза форменным образом опустились руки. Исключая редкие выходы в город на безрезультатные поиски работы, он, согнувшись на табуретке, целыми днями с отрешенным видом сидел в кухне своей квартиры на Бутлерова и беспрестанно курил. Пройдет еще сколько-то дней, в лучшем случае недель, уголовное дело из городского суда на Фонтанке перешлют на Выборгскую сторону, в суд первой инстанции, для исполнения приговора, и тогда произойдет непоправимое - коллекции будут раздроблены и окончательно разворованы. А он, увы, ничего не может противопоставить осененному законом произволу. На словах все, к кому он обращался, обещали всемерную поддержку, а практически не ударили пальцем о палец. Хотя нет, правление Ленинградского общества коллекционеров все же направило в президиум городского суда копию своего решения с рекомендацией проявить внимание к судьбе коллекции янтаря ввиду ее уникальной научной и художественной ценности. Но кто в наши дни считается с благими пожеланиями? Все пойдет прахом...

3 августа 1989 года судебная коллегия по уголовным делам Ленгорсуда рассмотрела кассационную жалобу с просьбой отменить несправедливый приговор от 21 июня, заслушала объяснения самого Тизенгауза, его адвоката, а также заключение прокурора, надзиравшего за рассмотрением дел в судах, сочла, что проявленная небрежность при обыске квартиры осужденного не влияет на юридическую квалификацию им же содеянного, и вынесла определение: приговор народного суда оставить без изменения, а кассационную жалобу - без удовлетворения.

Адвокату как-то удалось пронюхать очень отрадную, на его взгляд, подробность - один из трех судей, оказывается, не разделил позицию своих коллег и написал особое мнение, но Андрей Святославович не захотел напрасно обольщаться: по закону все решается большинством голосов, а особое мнение втуне прилагается к делу в запечатанном конверте. "Будем жаловаться в надзорном порядке?" - без всякого интереса осведомился адвокат, когда они получили на Фонтанке копию определения. "Нет", - через силу вымолвил Тизенгауз, осознавший бесперспективность дальнейших попыток лбом прошибить стену.

Обращение с жалобами в надзорные инстанции подразумевало новые траты, на что требовались средства, которых не было: Марина снесла в ломбард даже обручальное кольцо...

Тягостные размышления Тизенгауза прервала телефонная трель. Звонил профессор Крестовоздвиженский. У него, как он соизволил выразиться, есть экстраординарное предложение - познакомить Андрея Святославовича с человеком, чья дьявольская проницательность не имеет аналогов. Уж если сей провидец не укажет выход из пикового положения, тогда вообще не на что рассчитывать. Короче, он, Крестовоздвиженский, завтра к восемнадцати часам заедет за Тизенгаузом.

Андрей Святославович не успел ответить ни "да", ни "нет", а в трубке уже зазвучали сигналы отбоя. Крестовоздвиженский в своем репертуаре - сто слов в минуту при абсолютной невосприимчивости к мнению собеседника, мысленно отметил он и потянулся за очередной сигаретой. Ехать к какому-то провидцу его не тянуло. Крестовоздвиженский ни словом не обмолвился о том, кто этот человек и чем может быть полезен. Кроме того, за помощь положено платить, а у него вся наличность не превышает десяти рублей... Да и раскрывать душу перед незнакомым человеком совсем не так просто, как кажется Крестовоздвиженскому, нервы и без того на пределе... Но, невзирая на экспансивность, Крестовоздвиженский не прожектер, а прагматик до мозга костей. Может быть, все-таки стоит съездить?..

На следующий день свежевыбритый Тизенгауз ровно в шесть часов вечера спустился вниз, где его уже поджидал Крестовоздвиженский, в нетерпении расхаживавший возле черной "волги".

Шестидесятилетний профессор-ортопед был щеголеват, приземист и, казалось, состоял из округлостей: тугих щек, бодро торчавшего вперед животика и полированной, бронзовой от загара лысины. И передвигался он на маленьких ножках, как шарик ртути, - быстро и без видимых усилий.

- Привет, привет! - увидев Тизенгауза, воскликнул он, закатываясь внутрь "волги". - Поторопимся.

Тизенгауз втиснулся на переднее сиденье и безуспешно попытался вытянуть ноги.

- Иосиф Николаевич, далеко мы едем?

- В Комарово, к нему на дачу. Документы у вас с собой?

Тизенгауз похлопал ладонью по полиэтиленовой папочке, с грустью вспомнил свой атташе-кейс, сгинувший в день ареста, и тотчас упрекнул себя за мелочность. До кейса ли сейчас, если рухнуло все, составлявшее смысл жизни?

- Вы позволите мне отодвинуть сиденье? - попросил он несколько минут спустя.

- Сколько угодно, - разрешил Крестовоздвиженский, сворачивая с Северного проспекта на Выборгское шоссе, чтобы попасть на побережье Финского залива через Осиновую рощу, Песочную и Белоостров. - Как настроение?

- Так себе. - Тизенгауз приподнял регулировочный рычажок и отодвинул пассажирское кресло в заднее положение, что позволило ему наконец-то отчасти выпрямить ноги.

- Рассматривайте предстоящий разговор как прием у врача, - директивным тоном сказал Крестовоздвиженский. - Будьте абсолютно откровенны и не задавайте ненужных вопросов.

- Где работает ваш друг?

- Нигде. Он инвалид, на пенсии.

- А кто он по профессии?

- Юрист, выдающийся знаток международного частного права. Многие были бы рады проконсультироваться у него, но он всем отказывает.

- Иосиф Николаевич, меня вот что беспокоит... Как быть с вознаграждением?

- Вы о чем?

- Неловко отнимать время у человека, тем более инвалида, если не имеешь возможности возместить...

- Выбросите это из головы, - перебил Крестовоздвиженский, державший скорость не ниже восьмидесяти километров, что, по мнению Тизенгауза, попахивало лихачеством. - Моего друга не интересуют деньги, он в них не нуждается...