Анастасия Эльберг - Порошок в зеркалах

— Господин Фельдман, вы же обещали мне, что сегодня не будете работать!

— Я обещал вчера в обед. А обед сегодняшнего дня уже прошел. Так что обещание я сдержал.

Молодая медсестра присела на стул возле кровати и положила на колени принесенные документы. Она смотрела на Адама в упор, но тот не повел и бровью — абзац был не дописан, и это означало только одно: он занят, и никто не вправе ему мешать.

— Нельзя так относиться к своему здоровью, господин Фельдман, — предприняла очередную попытку достучаться до пациента медсестра. — Мы получили результаты ваших анализов, и они оставляют желать лучшего. Я не говорю, что вы должны перестать работать. Но вам нужно отдохнуть !

Адам закрыл портативный компьютер.

— Послушайте, сестра, — сказал он. — Вы можете говорить все, что угодно, но только после того, как я закончу главу. А потом мы с вами можем обсудить анализы всех пациентов в этой больнице.

Медсестра тяжело вздохнула и взяла первый документ, который принесла с собой.

— Тогда позвольте мне задать пару вопросов касательно вашего самочувствия. Результаты анализов, так уж и быть, с вами обсудит доктор.

Адам снова открыл компьютер и поднял глаза на медсестру.

— Доктор? — переспросил он. — Тот, что смотрел меня вчера?

— Нет, это был дежурный врач приемного покоя. Вас осмотрит ваш личный доктор. — Медсестра улыбнулась. — Он вам понравится.

— Задавайте свои вопросы. Надеюсь, вы будете краткой. Вы ведь хотите прочитать мой новый роман?

Слабая сторона была найдена с точностью до миллиметра.

— Конечно, господин Фельдман! Мы все ждем вашу новую книгу! — И прибавила: — Но если вы не позволите себе отдохнуть хотя бы пару дней, то новую книгу придется отложить, и нам нужно будет долго ждать…

Адам нетерпеливо мотнул головой, и медсестра, закивав, снова склонилась над листами.

— Как давно вы были у врача в последний раз?

— Я был у врача вчера, в приемном покое, и этот идиот положил меня в больницу.

— Когда вы были у врача до того, как попали сюда , господин Фельдман?

Адам поднял глаза к потолку.

— Не помню, — честно признался он и вернулся к рукописи.

— Как часто у вас болит живот?

— Часто, но кровью меня не рвало никогда. Повторюсь — до вчерашнего дня.

— Вы когда-нибудь посещали гастроэнтеролога?

— У меня нет ни язвы желудка, ни гастрита, если вы об этом.

Медсестра зашелестела документами.

— В последнее время вы замечали ухудшение в вашем самочувствии, господин Фельдман? Слабость, перепады давления, сонливость, снижение работоспособности? Что-то, что могло бы заставить вас обратиться к врачу?

— Вы шутите? Я не пойду к врачу, даже если мне приставят пистолет к виску.

— То есть, все было нормально, а потом вас начало рвать кровью, и вы решили поехать в приемный покой?

— А вы бы не поехали в приемный покой, если бы вас рвало кровью? Как по мне, так это нервирует , если не сказать большего.

Медсестра отложила документы и достала из кармана сотовый телефон.

— Да, доктор? — ответила она на звонок. — Да, конечно. Прямо сейчас. Я здесь.

Она положила сотовый телефон на стол.

— Простите, — извинилась она. — Так на чем мы остановились?

— На том, что я поехал в приемный покой.

— По правде сказать, ваше состояние внушает опасения, господин Фельдман, — сказала медсестра. — Ни язвы, ни гастрита у вас нет. Но просто так никого не рвет кровью, думаю…

— Если вы еще раз повторите это, то я разозлюсь. Или вам нравится это говорить?

Медсестра подняла руки в примирительном жесте.

— Что вы, конечно, нет. Я не люблю, когда люди болеют…

— Вокруг вас болеют все, если вы не заметили. Если бы никто не болел, вы бы тут не работали. Так что же, вы не любите свою работу?

— Напротив, я очень люблю свою работу. Я люблю лечить людей. И я лечу их потому, что мне не нравится, когда они болеют. Люди должны быть здоровыми.

— А я думал, что врачи лечат людей потому, что хотят спасти мир. Оказывается, они лечат их просто потому, что они болеют… если следовать этой логике, я стал писателем потому, что не люблю, когда люди читают плохие книги. Но определенная доля истины в этом, конечно есть.

Медсестра улыбнулась.

— Вот видите, господин Фельдман, мы поняли друг друга. — Заметив движение возле двери, она повернула голову. — А вот и доктор. Как раз вовремя.

Адам ожидал увидеть пожилого доктора в очках, на худой конец — женщину, которой уже давно за сорок, но до сих пор привлекательную. Но кого он совсем не ожидал увидеть — так это высокого голубоглазого брюнета, которому с трудом можно было дать больше двадцати пяти. Брюнет был одет в брюки классического покроя с идеально отглаженной «стрелкой» и голубую шелковую рубашку, которую Адам надел бы разве что в театр. Накинутый на плечи белый халат смотрелся слегка не к месту, а висевший на шее доктора стетоскоп был совсем лишней деталью. Брюнет выглядел так, будто он — богатый студент, сделавший одолжение своему профессору и пришедший на пару часов практики. Больше пары часов проходить в пусть и подходящих к брюкам туфлях из хорошей кожи, которые смотрелись как только что купленные, и не заполучить при этом пару-тройку мозолей, Адаму бы ни за что не удалось.

— Благодарю вас, Мари, вы свободны, — обратился доктор к медсестре.

Та с готовностью вскочила, запоздало вспомнив про свой телефон и захватив его со стола.

— Я закончила обход, — сообщила она.

— Если не ошибаюсь, до конца вашей смены осталось полтора часа?

— Да, доктор.

Брюнет с улыбкой кивнул ей.

— Подождите меня в кабинете. Вы, наверное, устали. Выпейте кофе.

Адам проводил взглядом медсестру.

— Приятно познакомиться, доктор Вивиан Мори, — представился тем временем врач.

Доктора Мори в Мирквуде не знал разве что тот, кто ни разу не открывал газет. Ученый, один из самых молодых профессоров городского университета (он преподавал классический психоанализ), автор нескольких книг и десятков научных работ. Адаму пришла в голову мысль о том, что он и не думал интересоваться вопросом «как выглядит доктор Мори». Он видел его фотографии в газетах, и не раз. Особенно хорошо он помнил статью о том, как доктор Мори и еще несколько врачей из городской больницы организовали поездку в Ливан для того, чтобы помочь больным детям (финансировал поездку доктор Мори — от первого до последнего цента). Адам напряг память, но не смог вспомнить фотографию. Впрочем, теперь это было не важно, ибо он видел доктора Мори перед собой. И образ его отличался от того образа, который Адам успел создать для себя.