Елена Сулима - Московские эбани

- А если бы ты сказала, что не любишь?

- Ой, что вы! Он бы меня вообще убил! А так... сразу исчез.

- Ну вот и хорошо. Место новому колечку освободил.

- Правда? А я ведь после его ухода газ включила...

- Эх ты!..

- А на что? На что нам теперь жить?! У меня даже ничего продать нету! Я думала, что он мужчина... Но я так и подозревала, что пришел про золото вынюхать. Сболтнула я одной соседке - пьянице, как замужем хорошо за Буйволом была. А потом зашла к ней в гости и он сидит - ухажер ухажером.

- Поверь моему опыту, сейчас тебе и не стоит мечтать о том, что вдруг появится мужчина и возьмет на себя все твои проблемы. Спасители приходят к женщине тогда, когда она сама себя может спасти. Тебе надо подумать о том, как обеспечить себя и дочку, получить образование, или хотя бы более приличное окружение.

- А давайте мы с вами откроем фирму, как у госпожи Любы, что показывают по телевизору! Если вас на фотографию поместить...

- Это зачем же, милая?

- Ну, то есть, если вас по телевизору показать, вам все поверят, что вы ведьма.

- Кто?!

- Ой, да вы сами про себя не знаете, как выглядите. Вот Шапиро, знаете, такой худой мужчина выступает, - его даже по программе "Времечко" показывали, - говорит, что он колдун, а я ему не верю! - расходилась Зинаида, а Виктория тем временем следила за ней, с удовлетворением думая, что девочка хоть и несет чушь несусветную, но оттаивает. И слышала: - ...Уж очень он похож на чертежника одного, что с мамой вместе работал. И книгу его купила - что-то там не так - ничего непонятно. По инженерному. А так нельзя в этом деле. Нельзя!

- Хорошо, хорошо... Когда тебя из больницы выпишут, заходи в гости, разберемся, - отступала на нижние ступени лестницы Виктория.

ГЛАВА 10.

Митя не знал - от какой, из выпавших на его долю девушек, следует уйти. Он никак не мог разобраться с Лизой и Лидой. С Лидой Митя познакомился во время съемок молодежной тусовки, на Арбате. Она по-деловому предложила ему пирожок и пожалела его, мол, утомился совсем, парень. В перерыве между съемок они поболтали с ней. О чем можно болтать с мало знакомой девчонкой - конечно о музыке, о том какая группа сейчас в фаворе, а какая левая. Перечислили все современные музыкальные группы, молодежные клубы, как слова пароля, и остались довольными друг другом.

Митя взял у Лиды телефон. "Записывай, записывай, все равно не позвонишь" - усмехнулась Лида. И тут она ему напомнила, что примерно год назад, здесь же, на Арбате, она познакомилась с ним почти точно также, но, предложив, ему не пирожок, а яблоко, потом он записал её телефон на предпоследней страничке своей записной книжки, а теперь записывает на последней. Митя перевернул страничку назад и действительно увидел телефон Лиды.

- Значит это судьба, - сказал он. И Лида подхватила: - Судьба.

- Значит это судьба - сказала Лиза в травмпункте, где он очутился в тот же день, подвернув правую щиколотку. У Лизы же был вывих кисти руки, но тоже правой.

Они были неуловимо похожи то ли легкой девичьей пухлостью, то ли просто возрастом - эти Лиза и Лида, но скорее в глаза бросались их отличия: Лида, та, что уже дважды угощала Митю была крепкой, плотно сложенной блондинкой с голубыми глазами чуть навыкате. Одевалась при этом в длинные черные шелковые юбки, ниспадающие накидки, длинные шарфы, приталенную дубленку, черное длиннополое пальто... - и все в стиле ретро, в стиле модерн. Говорила чуть с баском, но, к сожалению, долго разговор держать не могла - она была человек конкретного действия. Ударить по пролетающему мимо мячу, врезать приятелю по шее, если что не так; если нет денег - встать пойти и найти - все это было её. Все это было для неё настоящим. Она и Мите всучила пирожок, потому что нравился ей этот парень конкретно. Она, едва ей позвонил Митя - сразу пригласила его в ночной клуб, куда Митя, как предварительно она узнала, мог войти беспрепятственно.

Лиза была шатенкой с длинными, обычно некрасиво перетянутыми под затылком резинкой волосами. У неё была нежная улыбка, наивный взгляд не больших - не маленьких темно-серых глаз. И хотя учила она испанский язык, и восхищалась испанской культурой, движениями на испанку не походила. Отец её был директором частного банка, но одевалась она как отвязанная хиппи: вечно пыльная куртка-пуховка непомерных размеров, стоптанные кроссовки, джинсы с дырами прорезанными на коленях и бахромой внизу, плетеные из бисера феньки на запястьях, в мочке уха - три серьги. Но голос был женственный с глубинными вибрациями, а не хрипловатый или осипший как к подобному внешнему виду обычно прилагалось. И была она очень эмоциональной: подбежать, помочь старушке сесть в троллейбус; помочь поднести сумку задыхающейся женщине, кинуть бродячему псу что-нибудь съестное, ойкнуть, если мяч полетел к ней под ноги, отпрыгнуть... Если кто из приятелей в чем-то не прав - сначала обидеться, а потом забыть обиду и смеяться. Если у неё нет денег - пригорюниться, но при этом тут же отправиться на поиск денег попавшему в беду приятелю. Она была человеком переживаний и поступка.

В тот день, когда ей позвонил Митя, она завела с ним двухчасовой разговор о Кастанеде, Юнге, не забыла и о "Чайке по имени Джонатан", о Толкине, о Викторе Пелевине. И процитировав чуть ли не целую главу из "Маленького Принца", окончательно засыпающему Мите, даже и не подумала договориться о свидании.

И все-таки они встретились через месяц после того, как Митя, проведя вечер в каком-нибудь тусовочном кафе с Лидой, и после проболтав чуть ли не до рассвета с Лизой, вдруг вспомнил, что в его работе над клипом, необходима помощь в переводе с испанского ряда фраз, Лиза с радостью согласилась помочь. С тех пор он так и встречался: день с Лизой, день перерыва на заработок денег, день с Лидой, день перерыва, день с Лизой. Если пытался отменить встречу с одной из них напарывался на искреннее непонимание Лиды, обиду, слезы Лизы, и робел, не зная, что делать. В таком режиме Митя провел год. И удивлялся сам себе.

Когда вернулась мама, он чувствовал поначалу неловкость. Но мама, тут же познакомившись с Лидой, попросила её сопроводить на выставку своего приятеля. Ему было в тот день некогда, а они как-то уж слишком быстро сошлись, оделись и пошли. Когда появилась Лиза, так как любовью при маме они заниматься не могли, - сели все вмести пить кофе, и мама мгновенно разговорилась с Лизой об испанских художниках, а остаток вечера рассуждали о достоинствах и недостатках экспансии на Южную Америку, и её отличии от системы английской колонизации.

Так и ходили они - то Лида, то Лиза к Мите, общаться с его мамой. Где-то недели через две таких посещений, Виктория спросила сына:

- А ты не боишься, что они когда-нибудь встретятся?

- Нет. У меня все отлажено, - уверенно ответил Митя, - Накладок быть не может.