Елена Сулима - Московские эбани

Я обалдел. Банковская гарантия это тебе не страховка кредита, и не кредит даже. Не такого я был масштаба человек. А Потап на меня показывает, - вот, говорит, очень важный человек, может все.

Я честно отвечаю, что гарантии обещать не могу.

Но академик Бражкин руками машет, ладно, ладно, вы подумайте, а пока я вам предоплатой на пробу товара на двадцать тысяч все-таки отгружу. Двадцать тысяч по тем временам деньги немалые.

- Я понял, - кивнул Борис, - Если бутылка портвейна три рубля, как ты сказал, стоила. Как же ты выкрутился?

- Я честно сказал - "не могу". Однако комедию решил досмотреть до конца. Приезжаю на следующий день к Потапу в квартиру, - он очень просил приехать, хотел объяснится. Это был последний раз, когда он оккупировал квартиру своей жены, пока она на его даче жила. Приезжаю и вижу такую картину: дверь на распашку, а где Потап? Потап пьяный под диваном валяется. В углу растерянный профессор сидит. Тут звонок в дверь и, какие-то мальчики начинают вносить ящики со швейцарским текстилем, просят расписаться на накладной. А кому расписываться?.. Смотрят - ничего не понимают. Разбудили мы с профессором Потапа. Он расписался и, едва грузчики, ушли развел бурную деятельность: мне зачем-то всучил три женских костюма, начал дарить профессору, но профессор мужик порядочный, понял куда вляпался, замахал руками и убежал. А Потап звонит всем, приглашает и прямо по три, пять ящиков товара приходящим людям отдает. И так в ажиотаже раздачи и одаривания провел день второй нашего знакомства и день третий. Я говорю, что же ты такое делаешь? А он отвечает, что у него долгов много накопилось и теперь он долги товаром отдает. А как же, говорю, за товар расплачиваться будешь, он машет рукой, там посмотрим. День четвертый: просто чудеса! Стою я у Потапа на балконе и вижу, как подъезжает к его захудалому дому белый Мерседес и ещё машина с охраной, двери открываются, выходит академик Бражкин со свитой настоящих бандитов. Приходят к Потапу - а где Потап? Потап на месте - под диваном валяется.

- Чего это он под диваном-то делал, не понял я? - хмыкнул Борис.

- Спал. Манера у него такая была. С дивана, наверное, падал, а под диваном, он этак отвисал лежбищем, наверное, чувствовал себя в безопасности. Ну вот, бандиты пришли и смотрят - кого убивать? Ничего не понимают. Академик его однокомнатную квартирку оглядывает - не ожидал. А бандиты, тоже ведь люди, оно им нужно какого-то несчастного Потапа убивать, на "мокрую", из-за такого идиота, идти. Академик Бражкин ко мне, - чуть не плачет, - что делать, что делать?! Я говорю: - "перед вами честен, я вам ничего не обещал. А вот как товар теперь вернуть не знаю, сами видите, Потап человек неуправляемый, и зачем вы это только сделали - не пойму". Посидел он, подумал. А!.. - говорит, - мы подарки ко дню учителя интернатам дарили - спишу и это. И уехал.

- И все?!

- И все. Бывает и такое. Хороший был человек академик Бражкин, только суетный больно. Слышал я, что его потом убили. Не за тот товар, надеюсь.

- Так что ж ты после всего с ним до сих пор дружишься?

- А так пошло. Одно за другое цеплялось, и затянуло меня в состояние ответственности за этого безумца. В тот день, когда академик Бражкин уехал, жена Потапа приезжает, он ей тут же костюмчики и падчерице своей, мол, смотрите, какой я крутой. А костюмы дорогие были. Но она костюмы-то взяла, а выгнать - все равно выгнала. Ну что с ним делать?.. Повез я его к одному бывшему художнику-авангардисту на "Сокол", там как раз ремонт был, надо было за квартирой присмотреть, а авангардист покуда в монастыре жил. Из монастыря он своего ставленника прислал - и как встретились они с Потапом, так сразу невзлюбили друг друга лютой ненавистью. Однако жить обоим было негде, оттого и пить на пару все-таки не брезговали. И вот не проходит и недели, как я его туда пристроил, звонит Потап и говорит совершенно серьезным, даже скорбным, я бы сказал голосом: "Старик, у тебя растворитель есть?" Не задумывался, я как-то над этим вопросом, - отвечаю:

- Может быть, и есть.

А Потап мне:

- Старик, ты не понял, много растворителя бери, не могу я эту гадину больше терпеть! - И трубку бросил.

Не понял я, что случилось. Но, на всякий случай, все-таки заехал туда на "Сокол". И вижу такую картину: дверь в квартиру открыта, воняет химией какой-то так, что задохнуться можно, в квартире голяк, а на полу, в большой комнате в луже из клея "БФ" валяются спинами, затылками, даже локтями приклеенные друг к другу как сиамские близнецы Потап и тот самый, присланный чудик монастырский. И проклинают друг друга.

- Так из одежды можно было бы выползти!

- Из одежды, быть может, и можно было, да только из кожи как? Пили они раздетые, по домашнему - в трусах, каким-то образом банку с клеем разлили, и в ней ещё и уснули. Бред. Еле отмыл. Проходит ещё пара дней - сипит Потап в телефон еле-еле: какой-то Отелло с Кавказа приревновал его к соседке, которую он, как клянется, и в глаза не видел. Но так разговор их пошел по агрессивному руслу, что резанул сосед его ножом по горлу. А потом тут же перетянул ему горло, да как сонную артерию не пережал - не понимаю? Невероятное что-то. Только с полными идиотами такое бывает. Я его, делать нечего, в "Склиф" свозил, его там зашили. Почему "скорую" не вызвал - не знаю. Может, боялись милицейской разборки еще?.. Да и как от потери крови, идиот, не умер - чудеса. Видно, действительно, пьяным везет. А он потом с тем же кавказцем за бутылкой и сошелся. Далее звонил мне, чтобы я его на перевязку возил. Свозил я его пару раз и думаю - хватит! Больше не реагирую! Но тут Потапа кто-то из его знакомых к себе на дачу повез, там они в катастрофу попали, у него четыре ребра сломано, лежит в больнице, просит навестить. Вышел из больницы - квартира на Соколе сгорела. "Помоги, брат!" Помог - отвез к Михайлову-Шуйскому. Он тогда, когда его дом на слом пошел, где у него была черырех-комнатная квартира, выезжать в новостройки на окраину отказался, сказал, что в центре всю жизнь прожил, в нем и умрет. Вот и поселился в заброшенном особняке. Привез я к нему Потопа - старик посмотрел на него недоверчиво, тест интеллект произвел - Потап выдержал, даже кое-где разбавил стихами - он Данте, Шекспира... да что там даже Белого, Бальмонта, Ходасевича легко наизусть шпарит. После чего старик дал добро на то, чтобы Потап поселился с ним. Потом их из того заброшенного особняка как-то сразу погнали. Михайлов-Шуйский облюбовал строительный вагончик у Зачатьевского монастыря, в нем они и поселились. Переселились с пятницы на субботу, пока никого не было. А в понедельник хозяева ещё не начавшейся стройки приезжают - ба, да у них сразу два Диогена живет! А хозяева с Кавказа, молодые, седовласых уважают - просто так метлой погнать не могут. Но мне все равно пришлось ехать рекомендации давать. За Потапа я гарантий не давал. Но то, что Михайлов-Шуйский человек основательный и если бомж, то не по разгильдяйству, а бомж волею верности старой Москве, я им объяснил. Так после вторжения на чужую территорию, они и зарплату одну на двоих обрели. Теперь они вместе степенную жизнь ведут - ходят по помойкам, книжки собирают, читают, философствуют.