Елена Сулима - Московские эбани

Затем, пошли новые законы - справки от министерства Культуры, налоги, перекрывающие изначальную цену картины в несколько раз, - все это отпугнуло наших кормильцев. Но некоторые торговцы картинами находили у нас того художника, который мог принести им немалый доход, и увозили с собой художника. Чтобы писали сразу на месте, и не надо было тратиться на подачки нашим чиновникам. Таким художником и оказалась я. Теперь, я думаю не страшно и закурить. Газ выветрился. - Она прервалась, прикуривая нарочито медленно, видно было, что она гасит свой энергетический запал.

- Как же тебе повезло в итоге, - нарушил тишину Вадим.

- И повезло и не повезло одновременно. Все началось с того, что тот, кому понравились мои полотна, чего-то не понял, а быть может та, которая пристраивала их, забыла сказать, что автор - женщина. И так как я подписывалась псевдонимом "Ви-Тори" - мои работы он продал, как работы Виктора Тори. Как истинный шоу мен, покупатель моих картин знал, что подать без соуса, как говорят французы, это значит совсем не подать, и давая рекламу, расписывал невероятные байки про судьбу русского художника, которого он откопал. А потом приехал за ним, то есть за мной. Испытав легкий шок, после того, как узнал что я, его художник Тори - женщина, тут же выкрутился, предложив мне ехать и работать у него, но никогда не объявляться в среде заказчиков и покупателей. А я была в таком положении, что с радостью согласилась подписать контракт на три года работы, лишь бы умотать от всех своих заморочек. На словах обговорили, что автором моих работ должна была считаться не я, а некий мистер Тори. Этот псевдоним пошел от Виктория-тория... Тори. Ты понимаешь, что это значило?

- Тебя замуровали в башню. Ты выдавала продукцию, а слава доставалась мистеру Икс.

- Все не так мрачно. В башню меня никто не замуровывал. Я жила на столь просторной вилле. Такие лишь снились нашим новым русским. Да что мне тебе говорить, ты, наверняка, сам все знаешь. - Виктория жестом предложила ему следовать за собой и, проведя на кухню, принялась готовить кофе, затем разлив его по чашкам и предложив, ставшему растерянно послушным, Вадиму присесть на табуретку, продолжила:

- Но все эти виллы, условия слуги - ничто не трогало меня. Я была как отмороженная, как во сне. Мир вокруг был столь далек от моего понимания, что я и не стремилась вникать его детали, свыкаться с ним. Но, во всяком случае, он был удобен, для того чтобы делать то, что мне всегда хотелось делать. И всегда удавалось с трудом, преодолевая невероятное сопротивление среды, людского мнения о том, как надо правильно жить женщине. Здесь, то есть, там я все делала правильно. Мир позади меня был ясен, но столь жесток ко мне, что при воспоминании я ничего не чувствовала, кроме боли. - Она сказала и замерла на секунду, словно вглядываясь в себя прошлую и не веря себе: - Когда я вышла из самолета дул сильный ветер. - Продолжила она, Вадим откинулся на спинку стула, чувствуя, как разглаживаются морщины внутреннего напряжения: - Ветер всегда действовал на меня вдохновенно, потому что я ходила раньше на катамаранах. А на них не спрятаться в каюту от ветра и мороси, как на яхте, можно только щуриться, и вглядываясь вперед, ловить воздух парусами... - Она вновь замолчала ненадолго, и Вадим представил её лежащей распластав руки на палубе под солнцем. Шикарная, соблазнительная сцена никак не омрачалась ни моросью, ни ветром. "Но зачем она об этом вспомнила - о ветре подумал" - Вадим и перестал слышать её рассказ, лишь ритм, и отдаленное ощущение белого города - Кейптауна...

"...словно проплывало мимо, и было настолько не мое и мое в тоже время, что мне казалось: это мой, мой и только мой сон... ...Потом - вторую картину, не оглядываясь, не вникая в детали окружающего, черпая все лишь изнутри себя... А когда мой продюсер узнал, что я ещё и не умею водить машину, он был поражен также, как если бы я заявила, что не умею ни читать, ни считать... Он приставил ко мне человека, который начал учить меня водить. И вот день на третий моих мучений, учений... ...кругом виноградники и неожиданно выпирающие из-под земли скалы... Сплошная луна!.. ...и тут я увидела корову... Сознание мое зацепилось хоть за что-то родное с детства, и я пробудилась окончательно..."

Вадим тряхнул головой, пытаясь тоже пробудиться, и сосредоточился, а она продолжала:

- Но пробудилась я так, словно перешла поле сна, по другую его сторону в новой жизни, понимая, что никогда мне уже не вернуться в свое прошлое, потому, что теперь оно, прошлое, стало для меня сном. Но я осталась той же. Я всегда боялась коров. Их покорная тупость в глазах всегда приводила меня в состояние панического отвращения. Но коровы все равно напоминали о прошлом! Я вышла из джипа и корова потянулась ко мне с такой парной нежностью! ... Я тут же вспомнила! Вспомнила сразу все удушающие кошмары того, сна. То есть, моей прошлой жизни, но все равно сна - начала моего прошлого окружения: нянек в яслях, топающих в огромных войлочных тапочках, то требующих от тебя размахивать флажком, кружа за всеми детьми по кругу, то садиться, пардон на горшок, когда ты не хочешь - я помню себя с рождения. Помню запах из-под их подолов, чужеродное плотское тепло их мягких тел, когда они, усадив меня на колени, одевали в какую-то неудобную, душную одежду, а их груди - что вымя, в которых можно утонуть, как они душно обволакивали меня! После них я с детства ненавидела, когда меня обнимают этакими всепоглощающими, удушающими объятиями, даже мама. Я чувствовала всегда в такие моменты, что растворяюсь и исчезаю, задыхаюсь и борюсь за то, чтобы вырвать свое "Я" из небытия.

- Понял намек. Понял. - Закивал Вадим. - Я был удушающе теплым, когда предложил тебе лечь рядом?

- Вы?.. - Она рассеяно отмахнулась и, встав из-за стола, отошла к окну. Вадиму показалось, что теперь он понял, почему она так часто всматривается в окно - не верит новым декорациям своей жизни. А она продолжала, говоря в пол оборота: - Коровы всегда были символом животного, глушащего человеческие, эстетические начала материнства. Я с детства ненавидела молоко, которым меня поили насильно, а от парного меня рвало. Вот видите, какая я патологичная.

- А в этом что-то есть. - Закивал Вадим, - Кажется апостол Павел, сказал, что настоящих мужчин нельзя кормить молоком - настоящего мужчину кормят мясом.

- Я вроде бы женщина, - бросила Виктория с укоризной.

- Зато настоящая.

- Вы меня перебили. Я потеряла внутренний темп.

- Коровы вызвали у тебя знакомое чувство, потому что все вокруг тебя было столь другое, что ты не могла понять как на что реагировать. Напомнил он.

- Да. Вот, видите, какой вы тонкий психолог. Даже не поверишь, что вы могли вот так запросто залезть в постель к малознакомой женщине.