Гилберт Адэр - Убийство в стиле

— Собственно говоря, — сказал Трабшо с загадочной полуулыбкой, — мне кажется, у меня уже складывается новый интригующий взгляд на все дело. Однако, если не возражаете, я позволю ему настояться, прежде чем угостить вас.

Для начала по пути назад из Элстри в «ровере» старшего инспектора ни он, ни Эвадна Маунт словно бы не имели ничего сказать друг другу. Тем не менее, вопреки флегматичному темпераменту старшего инспектора вкупе с его нелюбовью открывать свои карты преждевременно — без сомнения, возникшей за годы его службы в Ярде, — Эвадна не могла не заметить в его облике еле сдерживаемое возбуждение, совершенно не вязавшееся с тем Трабшо, который, как она теперь чувствовала, был знаком ей с давних пор.

— Юстес, милый? — наконец спросила она, просидев рядом с ним в едущей машине минут двадцать.

— Хм?

— Вы жутко притихли. Есть что-то, что вы от меня скрываете, а?

— Да, — вынужден был он сознаться, — что-то есть. Однако, клянусь вам, «скрываете» не совсем то слово. Все будет открыто, когда мы доберемся до «Ритца». Я бы не хотел говорить об этом, одновременно управляя машиной. — Затем он добавил: — Но, Эви, а как насчет вас?

— Что насчет меня?

— Всего лишь то, что у меня есть причина верить, что вы тоже что-то скрываете.

— Неужели?

— Выкладывайте.

— Да что выкладывать?

— Вы знаете что. Думали, никто не заметил, э?

— Будьте добры, перестаньте говорить загадками. Если вам есть что сказать, так, Бога ради, скажите же.

— А обрывок бумаги, который вы выхватили из мусорной корзинки Хенуэя? Да, вы были очень проворны, очень незаметны. Прямо-таки по-кошачьи. Но инспектора Копушинга вам не провести. Мы же партнеры, верно? Так по какой причине не посвятить меня в секрет?

— Никакой причины, — ответила она. — В отличие от вас я в прятки не играю.

Затем она открыла свою сумку, извлекла смятую бумажку и разгладила ее на коленях.

— Прочесть вам?

— Если хотите.

— Все, что она содержит — причем печатными заглавными буквами, — это SS ON THE RIGHT [53] СС СПРАВА ( англ. ). .

Бывший полицейский пожевал их.

— SS ON THE RIGHT? SS ON THE RIGHT?.. Это вам что-нибудь говорит?

— Пока еще нет, — предусмотрительно ответила Эвадна.

— Чем это может быть? Ну хоть чем-то? Какой-нибудь шифр?

— Шифр? Елки всемогущие, Юстес! Вот уж не думала, что когда-нибудь скажу такое: вы слишком начитались детективных историй.

— Очень мило. Будь это одним из ваших «Ищи убийцу!», уж конечно, бумажонка эта механически — повторяю, механически — оказалась бы решающей уликой. Прямо так и вижу: «СС СПРАВА». Ну конечно, Бенджамин Леви! Поскольку Леви еле-еле сумел сбежать из нацистской Германии, совершенно очевидно, что СС, гестапо — то, что от них осталось — дышат ему в затылок.

Секунду-другую она осваивала эту нелепость. Затем:

— Юстес?

— Что?

— Сосредоточьтесь на дороге впереди, будьте так добры.

Было самое начало шестого, когда они вошли в бар «Ритца». Он проводил ее к укромному столику, вдобавок к своему виски с содовой заказал двойной розовый джин, который, он полагал, заказала бы она себе (и в каковом предположении не ошибся), достал трубку, устроил ее на пепельнице в одной из четырех узких выемок, и она возлежала там незакуренная, будто крохотная черная одалиска.

Затем, едва их обслужили, едва ее бокал звякнул о его бокал «чин-чин!», она повернулась к нему и сказала:

— Ну вот, Юстес. Время сообщить мне, что назревает.

— Эви, — сказал он, наклоняясь к ней, словно в решимости воспрепятствовать проходящим мимо официантам даже кратенько его подслушать, — по-моему, я нашел.

— Что нашел?

— Сегодня днем, слушая наших подозреваемых, я одновременно проигрывал все дело в уме, отмечая каждый существенный момент в том, про что они говорили, и внезапно на меня снизошло озарение, которое, думается, очень даже возможно, приведет к его разрешению так быстро, как нам и не грезилось.

— Ага! Значит, раздумывали у меня за спиной? Вижу, вижу!

— Ну, если вы вот так…

— Простите меня, просто шуточка. Значит, насколько я поняла, вы обнаружили какую-то первостепенную улику?

— Вот именно, — сказал Трабшо, которому трудно было скрывать тот упоительный трепет, что охватывает человека, готовящегося поразить собеседника какой-нибудь потрясающей новостью. — Ключ, который, как говорят в фильмах, должен распахнуть это дело. По меньшей мере он докажет Колверту, что даже мы, старичье, все еще прячем в рукаве пару-другую тузов.

— Ну, хорошо, — сказала Эвадна, — я вся слух. Так дайте услышать, что такое вы для них припасли.

— Ну, — начал Трабшо, — вы согласны, что логически только пять человек могли начинить цианистым калием фужер Коры?

— А не забываем ли мы самих себя?

— То есть как — самих себя?

— Мы с вами также, предположительно, подозреваемые, разве нет?

— Эви, — спросил он, принимая притворно торжественное выражение, — Кору убили вы?

— Нет, конечно, я ее не убивала.

— Как и я. Ну, так повторяю, нам известны только пятеро, знавших об изменении, которое Хенуэй внес в сценарий. Следовательно, только пятеро могли также знать о кратчайшей возможности незаметно убить Кору. А поскольку никто другой из этого фужера пить заведомо не стал бы, ни малейших сомнений в личности жертвы, избранной убийцей, не возникает, верно?

— Верно.

— Я снова повторяю: только пятеро могли убить Кору — и тем не менее, как мы убедились, расспрашивая их, ни у кого не оказалось хоть какого-то мотива.

— Погодите, Юстес, — перебила Эвадна. — Кто-то из них, если не все, мог иметь тайный мотив. Мотив, про который мы все еще ничего не знаем и о котором они, естественно, уведомить нас не пожелали.

— Да, я об этом подумал, — сказал Трабшо. — Тем не менее лично я убежден, что они все говорили нам правду — по крайней мере правду об отношениях или отсутствии отношений прошлых и сегодняшних с Корой. Почти все они, если помните, настаивали, что вообще не были с ней знакомы до того, как она явилась в студию для съемки в этом фильме. Только Гарет Найт знавал ее с тех дней, когда они вместе выступали на подмостках, и, видимо, больше остальных был расположен к ней. Я говорю «видимо», поскольку, разумеется, он мог лгать, и опять-таки, не спрашивайте меня почему, но я ему поверил.

Если этого недостаточно, так у всех у них был сильнейший профессиональный мотив, чтобы, так сказать, не убивать ее, чтобы, как заметил сам Хенуэй, сохранить ее живой. Смерть Фарджиона уже нанесла «Если меня найдут мертвой» почти фатальный удар, а смерть Коры, весьма вероятно, явится coup de grâce [54] Здесь: смертельный удар ( фр .). . Поскольку будущее всех до единого этих подозреваемых было связано с этой картиной, меньше всего им хотелось бы, чтобы над ней нависла вторая, даже еще более темная туча.