Гилберт Адэр - Убийство в стиле

— Юстес, милый, говорить это мне не доставляет ни малейшего удовольствия, нет, правда, но пока вы не сказали ничего, кроме того, что я уже знала. Знаете, на что смахивает ваша последняя маленькая речуга? На велеречивый ломоть экспозиции в скверно спланированном «Ищи убийцу!».

— Будьте терпеливы со мной, Эви, — сказал Трабшо, с нечеловеческим усилием сохраняя собственное терпение. — Я ведь давно научился этому в общении с вами.

— Извиняюсь, извиняюсь. Продолжайте.

— Факт тот, что все ответы, которые мы слышали, либо заставляли нас кружить на одном месте, либо вели нас в никуда. Однако вопреки тому, что подавляющая часть всего ими сказанного никак к делу не относится, было нечто такое, что я долгое время ощущал, но не мог ни к чему привязать, — какая-то общая последовательность или подоплека, какая-то таинственная нить, прошивающая показания всех, кого мы допрашивали.

— Да? Так что же вы увидели? — спросила она почти на том же взводе, что и он сам.

— Я увидел, что нитью, пронизывающей все их показания, был Аластер Фарджион. Мы допрашивали их о Коре, а они хотели говорить только о Фарджионе. Будто Кора их вовсе не интересовала. Будто они не понимали, зачем, собственно, им задают вопросы про нее. Вот почему я говорю, что верю их утверждениям, что совершить это преступление у них не было ни малейшей причины. Как мы все, я слушал их заявления об их полной непричастности, и поймал себя на том, что все больше вслушиваюсь в каждом случае в ту почти небрежность, с какой они это заявляли. «конечно, — говорил нам каждый, — конечно, я не убивал Кору Резерфорд». Подразумевая, что в их жизни она была слишком малозначительной фигурой, чтобы ее стоило убить.

И вы заметили, — продолжал он, взмывая на поднятой им же волне, — вы заметили, что никто из них словно бы не нервничал, не отводил глаз? А это, Эви, противоестественно, пусть даже ваши подозреваемые ни в чем не виноваты. Вы обязательно заметите намек на то, что мы в Ярде называли «сыскным синдромом». Люди, когда их допрашивают полицейские, нервничают. Почему? Потому что виновны? Не обязательно. Ну так почему? Потому что их допрашивают полицейские, вот почему. Для большинства людей допрос в полиции — это такое испытание, что кто угодно занервничает, и виновный, и невиновный. Совсем как кровяное давление.

— Кровяное давление?

— Врач не способен точно измерить кровяное давление пациента по самой элементарной причине: кровяное давление, когда его измеряют, автоматически повышается. Вот почему в Ярде у нас всегда большее подозрение вызывали те, кто относился к допросу невозмутимо, чем те, что потели, дергались и не переставали ерзать на стуле.

— Но, Юстес, если, как вы говорите, наши пять подозреваемых все реагировали спокойно, из этого по логике следует, что мы не должны доверять никому из них.

— Я это самое и говорю. Мы должны и мы не должны.

— Объясните.

— Касательно убийства Коры мы должны им доверять. Повторяю, как будто вопрос «Вы убили Кору Резерфорд?» — вопрос, который, согласен, мы не задавали прямо, но они все понимали, что именно подразумевал практически любой вопрос, который мы задавали — как будто подобный вопрос был настолько глуп, что не стоил серьезного ответа, ну, как если бы их спросили, не они ли отравили Гитлера в его бункере. Однако мы не должны доверять им сверх этого по той же самой простой причине, что, когда они начинали добровольно говорить об Аластере Фарджионе — а из них никто не удержался от соблазна поговорить о нем, — все они выдали кое-что о себе самих, что-то, что заставило меня понять, до чего они потенциально увертливы. Во всяком случае, один из них.

— И что же они выдали?

Старший инспектор заставил себя помолчать несколько секунд, чтобы ответ как можно сильнее поразил его слушательницу.

— ЧТО, ХОТЯ НИ У КОГО ИЗ НИХ НЕ БЫЛО ПРИЧИНЫ УБИТЬ КОРУ РЕЗЕРФОРД, У ВСЕХ У НИХ БЫЛА ПРИЧИНА УБИТЬ АЛАСТЕРА ФАРДЖИОНА.

— Аластера Фарджиона?! Но Фарджион же не был убит!

— Ах, Эви, — сказал Трабшо, не в силах подавить снисходительную улыбку, — вы меня разочаровали. Неужели вы никогда не читаете ваши собственные книги?

— Разумеется, нет. Зачем? Я же знаю, кто это сделал! — сердито огрызнулась она, прихлопнув свои слова прекрасно слышным восклицательным знаком. — Разрешите однако напомнить вам, — продолжала она, — ваш молодой протеже Том Колверт, «самый многообещающий новобранец в полиции, какого я только встречал», если мне будет дозволено сослаться на вашу собственную оценку его как полицейского, сделал заявление для прессы, в котором категорически исключил какую-либо преступную подоплеку пожара в Кукхеме. И, кстати, какое отношение мои книги имеют к цене на картошку?

— Послушайте, Эви, вы несправедливы. До убийства Коры у юного Тома не было никаких оснований подозревать преступную подоплеку. А что до ваших книг, мне просто хотелось бы напомнить вам, что будь это ваш «Ищи убийцу!», так называемая случайная гибель персонажа вроде Фарджиона, уж конечно, показалась бы читателям подозрительной. И Алексе Бэддели, само собой разумеется — хотя, конечно, и не усердному, трясущемуся от дряхлости инспектору Копушингу, Копушингу из Ярда.

— Прошу прощения, что наступаю вам на ногу, Юстес, — сказала Эвадна. — Но это не одна из моих книг. Это дело о реальном чертовом убийстве, убийстве, как вы, видимо, забыли, моей дорогой подруги. Человеческое сердце перестало биться, и я не могу не счесть безвкусным с вашей стороны приравнивать убийство Коры к того рода убийствам, о которых пишу я в «Ищи убийцу!» с единственной честолюбивой целью развлечь моих читателей.

— Если бы вы просто слушали меня, вместо того чтобы взбелениться, — ответил растерявшийся Трабшо, — вы поняли бы, что то, о чем я говорю, может помочь нам схватить убийцу Коры.

— Ну хорошо, — сказала романистка нелюбезно, — продолжайте свою экспозицию.

— Ну, так я высчитал, что у всех пяти подозреваемых мотив для убийства был, но только убийства не Коры, а Аластера Фарджиона, человека, которого никто из них, за исключением Хенуэя, не терпел, чего они и не заботились скрывать. И как раз перед тем, как мы покинули Элстри, я зашел в… «для мужчин» и нацарапал быстрый список, чтобы вы могли сразу увидеть, к чему я клоню.

Он вынул из кармана аккуратно сложенный лист линованной писчей бумаги и протянул его Эвадне Маунт.

Вот, что она прочла:

ВОЗМОЖНЫЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ В УБИЙСТВЕ АЛАСТЕРА ФАРДЖИОНА И ИХ ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ МОТИВЫ

Рекс Хенуэй. Смерть Фарджиона означала, что наконец-то он был свободен снять собственную картину, честолюбивая мечта, которую он, по его же признанию, лелеял много лет.

Филипп Франсэ. Фарджион присвоил его сценарий «Если меня найдут мертвой».