Андрей Анисимов - Сыскное бюро Ерожина

Ольга Митрофановна Коляжная жила не лучше и не хуже других. Держала десяток уток, дюжину кур с петухом, на цепи хромую нечесаную дворняжку Трезора со злобными слезящимися глазками и корову по кличке Зорька. Жила женщина на самом краю станицы одна, потому что сын ее женился и перебрался к супруге в город Большой Мамон, за двадцать пять километров от станицы. Там были и школы и детские сады и даже поликлиника. Никакой общественной или поденной службы Ольга Митрофановна не знала. Жила она бедно, да вольно. Единственным обязательством, для нее, как впрочем, и для всех владельцев крупного рогатого скота, являлось обязательство в очередь пасти общественное стадо. Это стадо состояло из тридцати голов и принадлежало крестьянам одного края станицы Горохово. По негласному договору стадо пасли по левую руку Дона, и водили его по кругу вдоль берега, через рощу, засохшее болото и возвращали к станице по пологому спуску. Порядок этот устоялся, и маршрутов своих пастухи годами не меняли. Ольга Митрофановна страдала хромотой и для нее пастушья работа была весьма обременительна. Выпадала очередь их двору примерно раз в месяц, как раз по числу коров и женщина обычно на эту работу вызывала из города сына. Но неожиданно, сосед Иван слег с ревматизмом и очередь ее сильно сдвинулась. Ольга Митрофановна пошла к соседу и пол дня колдовала над ним. Коляжная в станице славилась своими лекарскими талантами и ворожбой. Ведьмой или колдуньей ее никто не называл, но пристального темного взгляда женщины односельчане побаивались. Мужа у нее никогда не было, и откуда взялся сын Андрей, оставалось тайной.

С соседа Ольга Митрофановна лишь смогла снять боль, но разогнуться Иван так и не сумел. Поняв, что бедолагу скрутило ни на шутку, она стала думать, как послать весточку сыну. Но толи она и впрямь была колдуньей, толи обстоятельства сошлись, но сын явился сам. Пришел Андрей грустным, сел под виноградной аркой на кривую скамейку и на вопросы матери отвечал не любезно и односложно. К вечеру она все же вытянула из него, что произошла у сына с молодой женой ссора и он от жены ушел. Случалось такое не впервой, Ольга Митрофановна вздохнула, и подала на ужин рванцы. Это привычное в местном меню блюдо напоминало обычные щи или борщ с клецками из рваного теста. На дворе стемнело, куры уселись на насест. Зорьку давно пригнали. Ольга Митрофановна ее подоила, и теперь можно было, не торопясь, посидеть за столом. Особенно любезно это время жителям станицы, потому что зловредные мухи отходят ко сну, а комаров в Горохове нет. Они тут от жары летом засыхают и водят свои хороводы внизу у Дона. Ужинали молча. Сын по причине душевной тяжести от семейной размолвки, Ольга Митрофановна по привычке. В деревне в это время тихо. Лишь кое-где забрешет цепная шавка, или заорет кошка. Непрерывная песенка цикад давно сошлась с тишиной, и люди ее не замечали. Поэтому страшный грохот взрыва, с автоматной пальбой и заревом внизу у Дона, всю станицу всполошил. Зарево полыхало часа три. Детишки и молодежь не смотря на то, что взрыв прогрохотал километрах в четырех от станицы, побежали смотреть. Андрей залез на крышу и, поглядев в сторону взрыва, сказал матери, что полыхает на дороге, возле берега. В том месте течет ручей и дорогу пересекает небольшой овраг. Летом по нему машину проходят, а весной и дождливой осенью проехать там нельзя. Но объездных песчаных дорог возле Дона не счесть, и кто знает тот, вообще оврагом не ездит. Через полчаса завыли сирены и через деревню вниз к реке помчались пожарные и милиция. К ночи вся станица знала, что в овраге сгорела фура. Видно, водитель был не местный, разогнался и в овраге перевернулся. Сам бедолага сгорел и машину с товаром сжег. Почему жители слышали кроме взрыва еще и пальбу, никто из властей интересоваться не стал.

Ольга Митрофановна постелила сыну в горнице, себе в летней кухне и уже хотела ложиться, как пришла подслеповатая мать соседа Ивана и привела лошадь. Чуя вину, скрюченный ревматизмом сосед одалживал своего коня Андрею, для облегчения ему пастушьих трудов. Приглядывать за скотиной верхом куда сподручнее.

Повздыхав и посудачив о взрыве и пожаре, старушка ушла, а Ольга Митрофановна с сыном улеглись спать. Андрей угомонился не сразу. Он любил на ночь почитать умные книжки, где рассказывалось об неопознанных летательных объектах или других научных чудесах, и только после этого быстро и крепко уснул. Проснулся еще затемно. Гороховские петухи во всю горланили свою старую, как мир песню, мать уже доила Зорьку и возле него стояла кружка парного молока и краюха теплого хлеба. Хлеб большинство хозяек в станице пекло у себя в печи, потому что он стал дорог, а денег у крестьян лишних не водилось. Андрей потянулся, попил молока и, посолив горбушу, пошел седлать коня. Седло и сбруя висели на заборе к которому и был привязан старый мерин. Коняга дремал, поджав заднюю ногу, и когда Андрей подошел к нему, тихо заржал. Андрей угостил мерина подсоленным хлебом, и тот безропотно снес все манипуляции молодого соседа. Ольга Митрофановна вынесла сыну рюкзачок с едой и питьем и он, взяв коня за повод, вышел за ворота. Крестьяне выгоняли своих «буренок» со дворов и через минут двадцать скотина укомплектовалась в стадо. Андрей уселся в седло и погнал коров известным маршрутом. Многие горожане думают, что работа пастуха дело легкое и даже некоторым образом идиллическое. Но это кажется из окна легкого автомобиля или из купе поезда. На самом деле, коровенки как и люди имеют каждая свой характер, в том числе и мерзопакостный. В стаде всегда есть несколько особей отличающихся паскудством и хитроватостью. Такие твари любят забраться в овес, или отбиться от стада и полеживать в теньке до поры, пока их не хватятся. И не кнут и не мат, которым пастухи обычно владеют в совершенстве паскудный характер этих животных не меняет. Андрей матом не ругался. Может от бога, а может от вещуньи матери, он животных чувствовал нутром, и они друг друга прекрасно понимали. Поэтому баламутных телок пастух кнутом не лупил, поскольку его и не имел, грязно не ругал, а тихо и ласково стыдил. И те свой норов не выказывали.

Стадо медленно скатилось с бугра и подошло к Дону. Солнце вставало со стороны станицы, и пока лишь его край огненной горбушкой проявился над бугром. Андрей покачивался в седле и любовался пейзажем. Он любил свою реку, дубовые рощи на склоне берега и, уехав к жене в город, по родным местам тосковал. Его лирическая и не меркантильная натура для семейной жизни имела много недостатков, от этого и происходили размолвки с молодой женой. Она хотела иметь много дорогих и полезных для хозяйства вещей, а он хотел красоты и покоя.

Стадо вышло на берег реки и медленно двинулось вдоль. Тридцать коров опустив головы, деловито и напряженно насыщались. От животных шел монотонный и насыщенный звук уничтожения травы. Андрей поглядел вперед и увидел вдалеке черный остов сгоревшего грузовика. Склоны оврага в котором валялись железные останки машины, почернели и обуглились. Смотреть на это было неприятно. Пастух подумал не погнать ли коров стороной и в это время услышал в прибрежном камыше слабый стон. Он пяткой подпихнул мерина и повернул его на странный звук. Дон со стороны станицы сразу уходил в глубину и пенился от быстрого течения. Андрей заехал в камыши и увидел лежащего человека. Рука в плече и нога в колене у него раздулись. Лица лежащего, Андрей видеть не мог, потому что оно было повернуто вниз. Пастух быстро спешился и постарался повернуть голову поверженного. Тот снова застонал. Теперь Андрей рассмотрел лицо и понял что перед ним ровесник. Он попробовал приподнять парня, но тот оказался огромным и тяжелым. От тряски у того из куртки вывалилась трубка мобильного телефона и бумажник. Андрей поднял трубку, раскрыл бумажник. Паспорта в бумажнике не было, но лежало водительское удостоверение на имя Глеба Фроловича Михеева, деньги и документ сыщика частного сыскного бюро. Осмотрев помятые камыши рядом с раненым парнем, Андрей обнаружил обмазанный песком и глиной пистолет. Пастух некоторое время раздумывал как поступить. Парень тем временем опять застонал и пошевелил рукой.