Александр Аде - Год сыча

Следом, свернув бычьи шеи, на меня уставляются морды охранников.

Вот он, мой звездный час! Выступаю на авансцену. От лучезарной улыбки трещат щеки.

– А вот и я! – заявляю радостно, как рыжий клоун.

Но моему появлению здесь не рады. Женщина в зеленоватой тунике и пикантно обтягивающих точеные ножки лосинах не сводит с меня оторопелого взгляда, точно видит выходца из могилы. У ее ног бульдожек Джерри – два печальных красных глаза, черный нос, обвислые щеки, короткое тельце и четыре кривоватые лапы.

– Как приятно, что хозяйка назвала нас господами, – продолжаю я придуряться, чувствуя себя на верху блаженства. – Может быть, пригласите господ в комнату, Лариса?

– Раздевайтесь, проходите, – глухо произносит она.

Раздеваемся, проходим. Роскошная люстра нависает над нами, как солнце богатых. Француз и Лариса усаживаются в кресла. Жлобы остаются стоять, преданно торча рядом с бандитом. Бульдожек укладывается у ног хозяйки и прикидывается спящим. На фоне дорогой мебельной кожи Лариса и вальяжный Француз (в костюме персикового цвета) выглядят аристократами. Охранники рядом с ними – как два неуклюжих холопа.

– Все мы здесь – люди свои, – обращаюсь с речью к собравшимся, – так что канителиться не будем. Я обещал Французу предъявить убийцу Клыка… Вот он! – Торжественно указываю на Ларису и добавляю сконфуженно: – Вы уж, хозяюшка, извиняйте. Сам понимаю, некультурно тыкать пальцем, тем более в даму.

– Да ты рехнулся, сыч, – вскипает Француз.

– Не-а, – весело заявляю я. – Первый Ларисин муженек имел с Клыком некие деликатные деловые отношения (которые тебе известны). Но однажды – на свое несчастье – с компаньоном не поладил, после чего навек успокоился. На освободившееся местечко заступил зам убитого, старый холостяк. Лариса тут же его к рукам прибрала. Но теперь ей стало яснее ясного, что Клык – партнер не из лучших, прижимистый больно, и решила она хлопчика устранить. В ситуации она разобралась досконально и знала наверняка: заменят Клыка тобой. И постаралась стать твоей любовницей…

Охранники разом принимаются тупо лыбиться.

– Ты что, свечку над нами держал? – пронзительно спрашивает Француз. – Поаккуратнее со словами, сыч.

– Да было бы чего скрывать, дело житейское… Но продолжим. Я уже подозревал, что Клыка ухайдакала Лариса, однако с доказательствами было не густо. Тогда я показал ей Лету, дочку ее, ставшую проституткой, и назвал хозяина борделя. Кликуха у него в детстве была Серый. Надеялся, что взыграют в Ларисе материнские чувства и кончит она Серого. А наймет того же киллера, что пристрелил Клыка. У нас ведь фирм по оказанию столь щекотливых услуг не имеется, дело пущено на самотек. И если уж нашла она душегуба-профессионала, то ему же поручит и второе убийство. А у меня будет доказательство ее причастности к смерти Клыка…

– А ты опасен, сыч, – задумчиво произносит Француз.

– Месяц прождал. Ничуть не бывало. И дочурку из дома терпимости не вызволяет, и Серый живее всех живых. Наконец дождался. Завалили Серого.

– Так это она?.. – осведомляется Француз.

– Вряд ли. Клыка хлопнули из «макара», а Серого – из снайперской винтовки. Другой почерк.

– И неизвестно, кто твоего Серого заказал? – не отстает Француз, и его томно-влажные глаза обретают твердость, становясь схожими с глазами Клыка.

Отрицательно мотаю головой. И продолжаю:

– Тогда я решил Ларису слегка пошантажировать. Классический прием. Позвонил, наплел про папочку с разоблачительными документами и потребовал бабло. Будь она не причем, посмеялась бы весело надо мной. А если и впрямь убила и решила заплатить, захотела бы сначала с бумагами ознакомиться. А она сразу согласились выложить сумму. Значит, понял я, Клыка угрохала, а теперь собралась чикнуть меня. Так и оказалось. Но ваш Брут промахнулся, мадам. Цезарь – жив.

Сгубит вас жадность, мадам. Когда я показал вам Лету, наверняка ведь сначала хотели ее спасти, а злодея примерно наказать. А потом понемногу успокоились, уговорили себя, что Леточке уже не помочь. Потому как сладкая жизнь вам дороже дочери.

– Ну, это уже слишком! – исступленно вскрикивает Лариса. – Неужели здесь не найдется мужчины, который заткнет рот этому… этому скоту?!.. Джерри!

Мгновенно очнувшись от притворного сна, пес пружинисто взлетает на лапы. Зенки сверкают, с языка на ковер течет слюна. Только и ждет приказа порвать меня на ремешки. Зоологический страх парализует мои конечности. Деревенею и становлюсь плоским, как фигурка из фанеры.

– Так ведь киллер-то жив, – говорю тихо и сам удивляюсь, насколько естественно звучат эти слова. – Он и признался, что вы наняли его убрать Клыка, а потом и меня.

– Врете, врете вы все, – бормочет Лариса.

– Перебивают, – жалуюсь я Французу. – Невозможно работать.

– Так это ты?.. – поворачивается к Ларисе Француз. – Ты, лярва, Клыка замочила?

– Он врет! – взвизгивает она.

– А киллер? – вмешиваюсь я.

– А вы его приведите! – выпаливает она, оскалив зубы.

– Приведу-с. И покажу-с. Довольны-с?

– Да ты еще издеваешься! – взвывает Лариса.

– Постой, – мирно прерывает ее Француз. – Слышь, – обращается он ко мне, – если киллер у тебя, покажи его нам.

– Заметано. Но, господа, история моя не окончена.

– Так ты еще кой-чего припас, фокусник Аркашка? – изумляется Француз.

– Туза в рукаве, – скромно сознаюсь я. – Есть у тебя в конторе курьерша, Катушкой зовут. Она еще по совместительству твоя наложница… Только не надо поедать меня глазами. Конечно, Лариса тебе дороже, а эта так, от скуки, о ней упоминать-то смешно, мелюзга. Но что любопытно. Эта самая Катушка то и дело шастала в квартиру, где содержалась Лета и две ее подружки. Зачем? И почему ее свободно впускали? Меня вот не пустили, как ни стучался. И что она вытворяла там чуть не полчаса? Вопросы на засыпку. Но если предположить, что Катушка – посланница Француза, все становится на свои места.

– И меня приплел! – восхищается Француз. – Ну ты и сказочник, сыч, Андерсену до тебя, как до луны.

– Факты таковы. Первый. Лета упоминала о тебе, как о своем хахале, что уже само по себе наводит на размышления. Второй. От твоей загородной фазенды рукой подать до коттеджа Серого. Человек ты общительный, так что наверняка и с Серым по-соседски познакомился, и в элитарном борделе побывал. А отсюда я сделал предварительный вывод: Лету на иглу посадил и к Серому ее пристроил – ты… Извини, что пальцем показываю, дурная привычка.

– Со смертью играешь, сыч, – по-волчьи ухмыляется Француз. – Объясни, на кой хрен мне это было нужно?

– Попробую. Ты умнее Клыка – образованный чел, сын уважаемых родителей. А получалось, что обыкновенный бандюган тобой командовал. И кусок ему отламывался не в пример солиднее. Непорядок. И захотел ты стать президентом компании. Для чего нужно было всего-то – устранить Клыка.