Александр Адельфинский - Будде первому. Философские стихи

Одно это небо над нами,
И звёзды поют бессловесно.
Не всё говорится словами,
Что мысли и сердцу известно.

Общаясь на уровне тонком
И зная на уровне высшем,
Мы, в звёздном мерцании звонком,
Внесловным сиянием дышим…

Ничего не расскажешь никак, никому:
Человечеству в целом, кому одному,
Ни далёким, ни близким, ни средним, вообще
Не дочерпать словами до сути вещей.

Что попробуешь выразить, вмиг утечёт,
Чёт случится на нечет, а нечет на чёт,
Между пальцами пар улетит в пустоту,
Обесценится главное в пыль, в маету.

Переменится всё, только фразу начнёшь,
С опозданьем в секунду язык повернёшь.
Назовёшь – а уже мирозданье не то,
С опозданием слова кругом от и до.

Ведь язык человека громоздкий и слаб,
И тогда ты другой применяешь масштаб,
И, с поправкой до греческих самых календ,
Ты возводишь миры на руинах легенд.

Ничего не объять, и слова далеки,
А познанья плоды тяжелы и горьки.
Так, с учётом скорбей, что вовеки горой,
Пишет мудрый писатель, создатель-герой.

Душа моя кругом распылена,
И в каждой точке собрана она.
Быть может, я погиб, но жив, и сплю,
И вижу сон, и ветер я ловлю.

Стою на ослепительной скале,
Вверху – мои миры в вечерней мгле.
Я выпускаю молнии из рук,
И впитывает море грома звук.

Жонглирую: блестящие шары
Стремятся в небо, как миров миры,
И множатся их сущности из них
В немом движенье белых рук моих.

А где-то там жонглирует другой
Планетою, что под моей ногой.
Я вижу их, моих летящих «я»,
Проявленных в просторах бытия.

…Я там лежал в лесу, потух костёр.
Окончился с убийцей разговор.
Ушёл он, а кругом растворена
Душа, миров безмолвием полна.

Сохраняем себя, видя главную цель,
Не встревая и не налетая на мель,
И, в системе глобальнейших координат,
Избегаем попасть не туда, невпопад.

Сохраниться, коль миссию чувствуем мы —
Одолеть, показать одоленье тюрьмы;
Просветиться, создать, научить, доказать,
Проявить и начала миров завязать.

Сохраняясь от риска возможнейших бед,
Тянем мы за собой сотворения след,
Избегаем случайности мы для него,
Кроме этого, может, нельзя ничего.

А затем сердца маятник катит назад —
И встреваем, рискуем кругом невпопад.
Мы, по сути, бунтуем, желая, как все,
Рисковать и встревать на любой полосе.

Мы отстаиваем наше право на всё:
И на нечет, и чёт, и спасёт, не спасёт —
И кто знает, в какой же момент ключевой
Покачает Вселенная нам головой.

А потом и в созвездии мы где-нибудь
Продолжаем творить, продолжается путь.
И далёко-далёко, у звёздных границ,
Словно ищем любимейших отсветы лиц!

Он заходит. Доктора кабинет.
– Доктор, я жив – или нет?..

…Лодка по озеру тихо плыла,
Воду рябили два синих весла.
Ветер холодный, на лодку – волна,
Перевернуть захотела она.

Серые воды, и небо как мел.
Плавать он вовсе, дурак, не умел.
Сунуться в лодку ему суждено,
Чувствуя озера мягкое дно.

Тянет оно, и мороз по спине.
Словно во сне это, словно во сне.
Словно воронка, вода поднялась,
В лодку прозрачно она пролилась.

Мир коченеет расплавленным льдом.
Лодка вздымается правым бортом,
Черпает левым, и тут же вода
Быстро вливается в лодку сюда!..

…В это мгновение воздух застыл,
Птицы застыли движением крыл.
Даже вода, как немое стекло, —
Тоже застыла она тяжело.

Склеились ветер и звуки вокруг,
Словно очерчен невидимый круг.
Как в неподвижной и тонкой пыли,
В изображении точки пошли.

Будто бы копия с мира снялась,
Каждой частицею оторвалась.
Небо распахнуто над головой, —
То, под которым он в лодке живой.

…Канули годы за гибельным днём.
Произошли изменения в нём,
Стал он с годами почти убеждён
В том, что реальность его – это сон.

Там, где вода ледяная дрожит,
Череп его потемневший лежит.
Чтобы не смог его сон обмануть,
Череп себе он задумал вернуть.

Череп он долго и трудно искал.
В поисках черепа век протекал.
Шёпот родился в усталой груди:
«Боже, молю Тебя, разубеди»…

…Он одряхлел, заболел, и уже
Думает он об ином – о душе.
Поиски черепа кончились в нём,
Он умирает обыденным днём.

Вносят посылку, кладут на кровать.
Долго стараются распаковать.
Череп оттуда его достают.
Ангелы озера тихо поют.

…Врач-психиатр этот сон увидал,
Он накануне изрядно поддал.
В страхе проснулся похмельным бревном.
Утро воскресное. Свет за окном.

Опохмелился. Вот это дела!
Выпивка, видно, дурною была.
К зеркалу, шаркая, бриться пошёл,
Но отражения там – не нашёл…

…Он заходит. Облачный кабинет.
– Боже! Я жил – или нет?..

Я с юности умею исчезать,
Отправившись далёко, недалёко.
Для многих это выглядит жестоко —
Внезапность и уменье исчезать.

Чтоб нити смыслов заново связать,
Вернуть себе Вселенную единой,
Исчезнуть мне порой необходимо,
Перезагрузкой линии связать.

Не говоря ничто и никому,
Проваливаюсь я в исчезновенье,
Плевав не мненье, слыша Откровенье,
Что не скажу почти я никому.

Кто исчезал, тот знает, почему.
Мы, видимо, в одних долинах бродим
И на вершины те же мы восходим —
И так известно, что и почему.

Я с юности умею исчезать,
Чтоб нити смыслов заново связать,
Не говоря ничто и никому.
Кто исчезал, тот знает, почему…

Летней ночью две тысячи третьего
Я поднимался к звёздам, идя меж трав
К дому на холме от озера.

От какого-то мига запахи, звуки,
Вибрации неба и шорох касаний
Словно качественно изменились.

Вот и дом слева и чуть внизу
Подразумевается обратным свечением,
Как это ночью бывает.