Александр Аде - Осень надежды
- Название:Осень надежды
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Написано пером»3bee7bab-2fae-102d-93f9-060d30c95e7d
- Год:2015
- Город:С-Петербург
- ISBN:978-5-00071-270-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Аде - Осень надежды краткое содержание
«Осень надежды» – четвертый из семи детективных романов Александра Аде, составляющих цикл «Время сыча».
В цикле действуют 30 сквозных героев, прежде всего, частный сыщик по прозвищу Королек, фигура сильная и яркая, живущая по своему кодексу чести. На протяжении цикла он меняет профессии, работая частным сыщиком, оперативником, бомбилой. При этом на его долю достается раскрытие убийств – и чужих ему людей, и самых близких. В начале цикла ему 31 год.
«Время сыча» – это 11 лет жизни Королька (с 2001-го по 2011-й годы), его друзья, женщины, обретения и утраты.
Осень надежды - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Признаю, был неправ… Ну, пожалуйста!
Анна протягивает котенка. Бережно принимаю этот маленький комочек шерсти и тепла. Скоро Королек номер два вырастет, заматереет, превратится в котищу-богатыря, потом состарится, станет мудрым, ленивым, тяжелым на подъем. А мы все так же будем любить его, как ребенка, и ревновать друг к другу.
Надсаживаясь, голосит и содрогается лежащий на тумбочке сотовый.
– Слухай сюда, условно осужденная барбосина. Когда ты научишься не соваться, куда не просят! Енто ж надо – кажной дырке гвоздь. Нет, видать, в сопливом детстве мало тебя по попке шлепали и в угол ставили, вот и вырос любознательным нахаленком.
– Да что стряслось, Акулыч?
– Будто не знаешь? Покушались на президента банка «КМ-Капитал». А в его мобиле (само собой) обнаружился номерок твоей мобилы.
– Обожди… – не сразу соображаю я. – Он живой?
– Пока что – да. Но сильно пораненный.
– Опять кинжальчиком резали?
– Что значит «опять»? – взвивается Акулыч. – Ты про того отморозка с кинжалом забудь! Нету его, сгинул с лица земли и гниет помаленьку в тихой могилке. А теперь не увиливай. Прямо, как папе родному, отвечай, что у тебя за дела были с ентим самым воротилой бизнеса?
– Мне скрывать нечего… – и я предельно сжато повествую о том, как по просьбе Ионыча искал пропавший этюд к «Неизвестной».
– Тады ладно, – отмякает Акулыч и жалуется, вздохнув: – Чтой-то много стали в нашем городишке людишек губить. Кризис этот долбанный виноват, што ли, комар его забодай?..
На том и расстаемся.
– Что-то случилось? – тревожно спрашивает Анна, легонько поглаживая за ушками уморительно жмурящегося котенка.
– Ионыча порезали, – говорю я. – Бедняга. Видно, что-то в его гороскопе не срослось. Год Крысы, тем более земляной, – явно не лучшее его время.
Автор
Это хобби появилось у Муси не так давно, около трех лет назад. Иногда – поздним вечером – он тихонечко выскальзывает из своего общежития и до полуночи гуляет по городу. Огни торговых центров и бутиков, ресторанов и кафе, наслаждающаяся жизнью беспечная публика приводят его в состояние блаженства. И ему, возбужденному и радостному, начинает казаться, что он вовсе не зритель, а полноправный участник ночного шоу. И это возносит его в собственных глазах, придает серому существованию яркость и значимость.
Вот и сегодня, приоткрыв рот и счастливо блестя глазками, он смотрит из темноты на окна ресторана «Жар-птица», задернутые бледно-золотистыми гардинами. Оттуда, из недоступного ему праздничного мира состоятельных и довольных жизнью, доносится то развеселая, то пошловато-печальная попса.
Внезапно, вздрогнув, он ощущает рядом с собой чье-то присутствие. И, покосившись вправо, обнаруживает подростка в куртке и джинсах. На голове паренька спортивная шапочка, на ногах кроссовки. Муся деревенеет, сердце его заходится от страха. Особенно пугает его еле заметная в зыбкой полутьме уродливая верхняя губа пацана.
– Жируют, – обращается к нему паренек. – Народ за гроши вкалывает, а они на одну только обжираловку деньжищи немереные тратят.
Язык Муси от ужаса наливается свинцом. Но личико паренька серьезно и дружелюбно, и Муся всем своим существом ощущает, что перед ним брат по несчастью. В нем, всколыхнувшись, поднимается волна ответного тепла. Он заговаривает с парнем, и вскоре в его голосе появляются снисходительно-покровительственные нотки: паренек оказывается еще более забитой божьей тварью, чем он сам.
Впервые в жизни Муся чувствует себя старшим товарищем, который – если пожелает – может облагодетельствовать младшего, и это возносит его в собственных глазах на невиданную высоту. И он – намеками – заговаривает о великом Братстве, о милостивой и беспощадной силе, призванной очистить страну и планету.
– А очень сложно обычному человеку туда попасть… ну, в это братство? – робко интересуется Скунс.
– Еще как! – пыжится Муся. – Давай, расскажи о себе. Не торопясь. Со всеми подробностями. Если окажешься достоин, я за тебя похлопочу.
И Скунс, ничего не утаивая, наивными словами повествует ему о своей исковерканной жизни. Муся слушает и важно кивает; в его глазках прыгают огоньки. Потом подводит итог:
– Да, не сладкая у тебя судьба, парень. Думаю, ты нам подойдешь.
Королек
Отправляясь в больницу к Ионычу, я понимал, что, скорее всего, встречу актрисулю, и двигался точно против ветра: вот уж чего-чего, а общаться с ней хотелось в самую последнюю очередь. И в то же время головокружительное весеннее чувство – уж не влюбленность ли? – заставляло трепетать сердце.
Возведенные еще в советские времена грязновато-серые блочные здания больницы угрюмо проглядывают сквозь небольшой соснячок. Надев бахилы, беспрепятственно поднимаюсь по лестнице на второй этаж хирургического корпуса. Возле двери, за которой лежит Ионыч, дежурит охранник в черном костюме и белой рубашке.
– По личному делу, – произношу традиционную фразу, напоминающую пароль.
Охранник вякает по рации. Дверь палаты отворяется и возникает второй черно-белый парнишка. Обхлопав меня, разрешающе кивает на дверь. В его сопровождении захожу в палату.
Бело, тускло, тихо. Две койки. Одна заправлена. На другой запрокинулся исхудалый, гладко выбритый Ионыч. От розовощекого карапуза не осталось и следа. Передо мной наполовину (а то и на три четверти) мертвый человек с обвисшей бледно-желтоватой кожей, заострившимся носом и потусторонним взглядом. Возле него на стуле сидит актрисуля.
Представляя, какой будет наша встреча, я словно въявь видел победную усмешку юной жены Ионыча и свою оторопелую физиономию.
В реальности все оказывается иначе.
Проще, незатейливее.
Актрисуля окидывает меня безразличным усталым взглядом, и я – хотя сердчишко, признаюсь, екает, – не ощущаю и тени смущения. Без косметики, в мышиного цвета кофтенке и черных брючках, она смотрится буднично, по-домашнему. Миловидна, но, прямо скажем, до обольстительной Неизвестной далековато. Черные волосы, как у школьницы, схвачены сзади цветастенькой резинкой.
Вряд ли бы я такую деваху отличил в толпе. А если б и отличил, вряд ли влюбился. Вспоминаю слова, сказанные ею, когда сидела в моей «копейке»: «Я – его последняя любовь… Я старичка и похороню». Кажется, сбывается.
Похоже, она днюет и ночует возле угасающего мужа, которому, недавно еще совсем, изменяла направо и налево, – насколько понимаю, вторая койка предназначена для нее. Что это, запоздалое раскаяние? Или попросту боится, что муженек в завещании не оставит ей ни гроша? Кто разберет, что творится в ее непредсказуемом сердечке? Во всяком случае, не я.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: