Татьяна Ефремова - Смертельная верность

— Давай подойдем, — сказал Димыч, вглядываясь. — На ловца и зверь бежит. Коля Рыбкин, стрелок-спортсмен, собственной персоной.

Мы свернули с тропинки и стали продираться сквозь мокрые кусты. Я вжала голову в плечи, чтобы уберечься от особенно крупных капель, и старалась держаться точно в фарватере Захарова. Это дало неплохой результат — Димыч собрал на себя почти всю воду и на выходе выглядел совсем удручающе. Как будто не пересидел дождь в теплой комнате, а терпеливо ждал под открытым небом. Я на его фоне выглядела гораздо благополучнее. Он заметил мою хитрость и помрачнел еще больше. А уж когда в паре метров обнаружилась тропинка, по которой мы могли бы пройти на площадку без всякого урона для себя, смотреть на Димку стало просто страшно.

Коля Рыбкин гулял с Райсом. Пес лежал почти в центре площадки, вытянув по земле шею и неподвижно глядя перед собой. А Коля бродил, загребая ногами листья в радиусе метров трех. Кто кого выгуливал, непонятно. Заметив нас, Коля пошел навстречу. Райс на наше появление никак не отреагировал. Ему было все равно.

— Скучает по хозяину, — объяснил Коля его поведение. — Ко мне пока не привык. Переживает. Он Юрку очень любил.

— Собака, излишне ориентированная на хозяина? — блеснул знаниями Димыч.

Коля молча кивнул и посмотрел на Захарова с интересом.

— А что делать будешь, если он к тебе так и не привыкнет?

— Привыкнет, — тихо сказал Коля. — Ему просто время нужно. Сейчас ему не до меня, у него весь мир рухнул. Вот как будто стоял дом много лет, в нем было тепло и спокойно, было куда возвращаться. А потом этот дом вдруг разрушился. И тебя обломками придавило. В такой ситуации надо сначала выжить, из-под завалов выбраться. А потом уже думать, как дальше жить, новый дом строить. Вот и он сейчас так, под завалами. Ему пока не до меня. Он вообще ничего не хочет: ни есть, ни гулять. Я его на площадку привожу, ему здесь раньше нравилось, а теперь с места не сдвинешь. Ляжет и лежит. Говорят, заставлять надо, на снаряды гнать даже силой — для овчарки работа прежде всего. А я думаю, ему отойти надо сначала. У него горе.

Коля говорил все это с виноватым видом, будто оправдываясь, поминутно оглядывался на лежащего пса, потирал ладонь правой руки большим пальцем левой. Нервничал? Боялся, что спросят, как у него оказалась собака убитого напарника? Или просто стеснялся незнакомых людей?

— Коля, что за приятель приходил к тебе в начале сентября? — прервал его Димыч. — Сюда, на занятия.

— Игорь, что ли? Да не приятель он. В одной секции когда-то занимались. Я потом бросил, а он остался. Мастера спорта закрыл даже. Мы не виделись лет десять.

— Десять лет не виделись, а тут вдруг объявился? Соскучился, что ли?

— Да нет. Он не ко мне пришел. Он просто пришел посмотреть, что это такое, работа фигуранта. Говорит, хотел устроиться, подработать немного. А меня тут случайно увидел, узнал. Вот и подошел в перерыве.

— Подработать хотел? Фигуранты хорошо зарабатывают?

— Да нет, — засмеялся Коля. — Больших денег на этом не заработаешь. Это со стороны кажется, что раз работа опасная, то и платить должны хорошо. А здесь деньги небольшие, все на энтузиазме. В фигуранты идут те, кто собак любит, или кому адреналина не хватает.

— А этот Игорь…

— Сиротин, — подсказал Коля.

— Ага, Сиротин Игорь. Он что же, раздумал в фигуранты идти? Или ты его отговорил?

— Я отговаривал, конечно. Он же собак боится, ему не надо на такую работу. Но он и сам передумал потом. Пришел несколько раз, посмотрел, и передумал. Хотел на соревнования прийти, но накануне позвонил, сказал, что уезжает куда-то, вроде.

— Не пришел?

— Нет, я его не видел. Говорю же, мы и не приятели, так, занимались когда-то вместе.

Коля вдруг замер на полуслове и уставился на что-то, позади нас. Мы, не сговариваясь, оглянулись.

Райс, лежавший до этого в нескольких метрах от нас, брел, понурив голову к ближайшему буму. Подошел, внимательно обнюхал наклонную доску с прибитыми поперечными брусками и шагнул на нее дрожащей лапой.

— Смотрите! — восторженно прошептал Коля. — Я же говорил, что оживет постепенно. Ты мой хороший!

Коля сорвался с места, не попрощавшись. Он вообще, кажется, про нас забыл. Носился кругами возле бума. Подбадривал идущего мелкими неуверенными шагами Райса.

Обратно сквозь кусты мы уже не полезли, прошли, как все нормальные люди, по тропинке.

— Неужели ты думаешь, что вот этот вот восторженный пацан мог застрелить напарника? — нарушила я затянувшееся молчание.

— Восторженность делу не помеха, — буркнул Димыч неохотно. — Я на всех думаю. У меня работа такая. Кравчука вот теперь вычеркиваем из списка подозреваемых, а остальных будем отрабатывать потихоньку. И Рыбкин, как бы он ни был лично тебе симпатичен, подозреваемый номер один.

— Почему это?

— Мотив есть.

— Райс? Ты что, всерьез думаешь, что можно убить человека из-за собаки?

— Да ты посмотри на него! — взорвался Димыч. — Он же на собаке этой просто помешанный. Маньяк кинологический. Вбил себе в голову, что ему нужен этот Райс, и несколько лет пытался его добыть законными способами. А когда потерял надежду решить дело миром, пришил несговорчивого Кузнецова и всего делов.

— Ты так говоришь, как будто уверен, что это Коля убил Кузнецова, — заорала я в ответ.

— Я пытаюсь тебе объяснить, почему его можно рассматривать в качестве подозреваемого. Мотив есть, это первое. Какое-то время они с Кузнецовым находились за щитом, где их толком никто не видел. И вдобавок, Рыбкин еще стрельбой занимался. А Кузнецова застрелили, если помнишь, из спортивного пистолета.

— Или из импортного малокалиберного, — напомнила я из чистого упрямства. Не нравился мне тон, которым Димыч о Коле рассуждал. А вот Коля как раз нравился. Поэтому хотелось спорить с Захаровскими доводами просто из принципа.

— Или из импортного, — согласился он. — Но скорее всего, это был спортивный пистолет.

— Ты сам себе противоречишь. — Я остановилась и повернулась к Димычу. — Сначала говоришь, что Коля оставался с Кузнецовым какое-то время за щитом. Потом вспоминаешь, что он спортсмен-стрелок. А разве для того, чтобы застрелить человека в упор (а именно так и пришлось бы стрелять Коле там, за щитом), обязательно быть спортсменом? Попасть в рядом сидящего человека можно и без специальной подготовки.

— Ну да, — Димыч картинно почесал затылок, но тут же нашелся: — Я не говорю, что надо быть спортсменом, чтобы попасть. Я в том смысле упомянул, что Рыбкину, как спортсмену проще было стрелять именно из спортивного пистолета. Он с ними знаком хорошо. Да и достать спортивное оружие ему, наверняка, легче. И к тому же, в такой костюм, что был на Рыбкине, спрятать пистолет с глушителем вполне можно. Туда хоть ручной пулемет можно спрятать.