Илья Райх - Порок

– Что я натворил, что будет с моими…

– Ничего не будет, – возразил Евгений.

– Что? – с потухшим взглядом спросил Вовчик.

– Ты счастливчик, и твой подозреваемый тоже счастливчик, еще бы сантиметр, то снес бы ему башку. Пуля в стене, – Евгений вытянул указательный палец и указал на противоположную стену от окна.

Когда до него дошел смысл слов Евгения, Вовчик спросил:

– А что он лежит?!

– Как и ты – в шоке.

– А, – пробурчал Вовчик, ему не хватало воздуха, но и вдохнуть он не мог. – А что так воняет? – спросил он у Евгения, который уже успел найти гильзу и копошился у стены, ковыряя отверстие от пули.

– Моя к тебе просьба, в следующий раз допрашивай задержанных в памперсах.

Коллеги молча сидели в автомобиле на стоянке у Кировского ОВД и неторопливо отпивали из початой бутылки виски. Вовчик, не морщась, отпивал из горла бутылки большими глотками. Иногда он протягивал ее Евгению, который в отличие от коллеги делал небольшие глотки и сильно морщился. Они сидели в полной тиши, день подходил к концу. На землю падал легкий мокрый снег. Стоял ноябрь месяц, через который в последние годы проходит фронт между зимой и осенью. В этом месяце инициатива безоговорочно принадлежала наступающей зиме, своим войском, состоящим из снега и холода, она постепенно обступала улицы города и пленила прохожих утренней и вечерней вьюгой.

Да, именно утром и вечером наиболее сильно ощущалось предвестие зимы, днем осень находила в себе силы для сопротивления и в союзничестве с солнцем растапливала первый снег на заснеженных тротуарах. Но вечером зима вновь давала о себе знать, холодный воздух обдавал прохожих, они старались не задерживаться лишний час на улице и при первой возможности укрывались за стенами домов. А кому-то холодный воздух был явно по душе. Он отрезвлял и лучше любого средства лечил от похмелья.

Вовчик, опустив стекло, жадно глотал вечерний воздух, закусывая им очередную порцию спиртного. Евгений тоже наслаждался умиротворенной атмосферой, домой не хотелось, – там одиноко, а здесь рядом Вовчик – друг, коллега, забияка, выпивоха, а главное – всегда готов поддержать любой «кипишь». Евгений включил «дворники» – снег усиливался – на душе, несмотря на сырость за стеклом автомобиля, было легко и свободно, как следствие после стресса. Тишина, которую изредка нарушали проезжавшие автомобили, действовала на редкость успокоительно. Первым ее нарушил Вовчик.

– Жень, спасибо тебе за все, – проговорил он.

– За что?

– За твою поддержку, за сегодня. Я сегодня испугался как никогда, я думал – это все, конец, допился…

– Значит, пронесло, Бог сберег тебя, – он взглянул на Вовчика с бутылкой в руке. – Это шанс для тебя, чтобы ты начал все сначала…

– Бросил пить?

Евгений кивнул.

– Знаю, что надо бросать, – ответил Вовчик и в очередной раз замахнул из бутылки.

– Я тоже испугался, когда ты начал махать пистолетом. Один уже дострелялся, – в этот раз Евгений смотрел с укором.

– Ты о Сашке с оперчасти, который пристрелил Барсука?

– О нем самом!

– Да! – проговорил Вовчик и призадумался. Но потом, повернув голову к Евгению, произнес:

– Ходят слухи, что его хотят отмазать, сделать придурком.

– И ты об этом знаешь! А я узнал об этом только сегодня, и то – от главного врача психлечебницы. Дело курирую лично, но решают все без меня, – Евгений протянул руку за бутылкой. – Правда, я не поинтересовался у главврача, кто хлопочет за капитана.

Две недели назад капитан оперативно-розыскной части (бывшее управление по борьбе с организованной преступностью) Александр Шишкин при допросе в собственном кабинете застрелил авторитета Барсука. Барсук слыл не последним человеком в преступном мире города, имел неплохой строительный бизнес, но попался на вымогательстве. Его повязали, закрыли в СИЗО. В результате очередного допроса, капитан Шишкин выпустил в Барсука пару пуль из табельного оружия. Обе пули точно легли в голову. Все было налицо – убийство, а не самозащита.

По внутренней инструкции, если допрашиваемый поведет себя буйно, сотрудник полиции имеет право произвести первый предупредительный выстрел, так называемый «выстрел в воздух». На практике бывали случаи, когда сотрудник органов из-за неуравновешенности расстреливал в кабинете в ходе допроса задержанного, но, памятуя о букве закона, следом производил второй выстрел, направленный в потолок. Для криминалистов определить череду выстрелов не составляет особого труда, после первого выстрела на патроне, а точнее на гильзе всегда больше масла.

Другой вопрос – была ли санкция на убийство Барсука от вышестоящего руководства? А может, Шишкин просто перестарался, банально не выдержали нервы?

И здесь только два исхода – осудить по-полной или признать недееспособным. Вторую версию Евгений раскручивать не желал, тогда он сам подставлялся. Но за Шишкина вступились влиятельные силы. И в знак благодарности Вовчик, знающий изнутри систему клановых взаимоотношений внутри МВД, поведал Евгению, что за Шишкина хлопочет заместитель главы министерства внутренних дел региона, генерал-лейтенант Михаил Степанов по прозвищу Степаныч. Для всего состава МВД он был непререкаемым авторитетом. Спортсмен, чемпион Европы по вольной борьбе, прошедший путь от рядового опера до замминистра.

Влиятельному генералу недавно стукнуло пятьдесят три года, и в который раз ему продлили контракт. Прирожденный опер нападал на след преступников, как лютый зверь, обладая, – как считали многие его коллеги, – природным нюхом хищника. Нет, это была не дедукция, он искал их по наитию, по сигналу извне. Типичный Франсуа Видок местного разлива, но без преступного и каторжного прошлого, в отличие от французского коллеги. Период становления в качестве первоклассного опера генерал Степанов миновал без особых репутационных издержек. Алгоритмы успешно разгаданных уравнений с двумя или тремя неизвестными базировались на четком знании особенностей преступного мира. Но где он их почерпнул, – в отличие от французского коллеги из девятнадцатого века, – для всех оставалось загадкой.

Он неплохо владел языком «фени», но оттенок говора не был академичным, как у представителей блатного мира; впрочем, и этого было достаточно, чтобы изъяснить даже закоренелому рецидивисту минимальные правила соблюдения законов и ментовских понятий. Не меньшим, чем у французского легендарного сыщика, он обладал штатом осведомителей среди криминала. Всех авторитетов города знал лично, и каждый из них дорожил его отношением. В девяностые годы эта формула успеха устраивала всех: чиновников, политиков, ментов и воров в законе. Он был связующим звеном различных хитросплетений политической и экономической жизни и не позволил разгуляться в регионе и городе уличной преступности.