Крейг Райс - Убийство по-домашнему

— Ну что ж, дорогая миссис Френд, мне было очень приятно, но врач есть врач, мне уже пора.

Он взял мою руку в обе ладони, и его тонкие теплые пальцы на секунду сжали её.

— Надеюсь, мы сумели все объяснить тебе, Горди?

— Думаю, что да, — без особой уверенности сказал я. По лицу доктора пробежала легкая тень, словно он почувствовал, что не сумел убедить меня до конца. Его профессиональная гордость была задета.

— Если такое состояние будет продолжаться, — добавил он чуточку скованно, — нужно будет проконсультироваться с другим врачом. Конечно, у тебя нет причин, чтобы доверять мне.

Я почувствовал, что обидел его, не имея к тому никакого повода.

— Ну, что ты, Нэйт, я полностью доверяю тебе, — сказал я.

— В самом деле? Потому что, видишь ли, с твоей стороны это нонсенс — относиться к нам, как к твоим врагам. Надеюсь, ты веришь, что мы твои друзья и действуем исключительно для твоего блага?

Он улыбнулся, и мать тоже улыбнулась мне.

— Мы твои друзья, любимый. Ты мне веришь? — повторила она вслед за доктором Крофтом.

— Конечно, — сказал я. — Конечно, вы мои друзья.

— Не переживай, Горди, не напрягайся и не думай слишком много. Увидишь, все будет хорошо. А теперь, спокойной ночи! Спокойной ночи, миссис Френд.

Нэйт Крофт направился к двери. Мать внимательно посмотрела на меня, а потом, словно внезапно что-то вспомнив, встала и быстро вышла вслед за ним. Несмотря на то, что она должна была заняться мной, она почему-то долго не возвращалась. И вообще, довольно долго в комнате никто не появлялся. Маленький золотой дорожный будильник, стоящий у кровати, показывал одиннадцать часов. Я немного поразмышлял над тем, не свеситься ли мне с кровати, чтобы погасить свет, однако мне не удалось совершить даже такое незначительное усилие.

Обдумав слова Крофта, я нашел их довольно утешительными. Он предложил обратиться за советом к другому врачу. Нечестный врач не сделал бы ничего подобного. Я начал забывать о своих сомнениях. Подушки были мягкие, как пух. Я закрыл глаза и уже начал погружаться в сон, когда почувствовал, что кто-то открыл дверь. Я приподнял веки и посмотрел.

В комнату на цыпочках вошла Селена. Она направилась к кровати. Сам не знаю почему я притворился спящим. Она остановилась возле кровати и окинула меня долгим, внимательным взглядом.

Сквозь туман ресниц ее фигура казалась немного нерезкой. Однако я отчетливо видел светлые волосы, поблескивающие в приглушенном свете лампы, слышал её легкое дыхание и чувствовал запах духов, теплый и неуловимый, напоминающий аромат летнего луга.

Явно довольная тем, что я уже сплю, она грациозно потянулась, подняв вверх руки и выпятив грудь. Отвернулась от меня, протянула руку за спину, расстегнула пуговицы и сняла через голову белое платье. Небрежно бросила его на кресло и сняла босоножки.

Напевая что-то себе под нос, она подошла к двери, ведущей на террасу, раздвинула портьеры и посмотрела наружу. Белый свет калифорнийской луны освещал ее со всех сторон, изменяя цвет волос, которые теперь казались серебристыми. Она выглядела так красиво и волнующе, что я забыл прикидываться, будто бы сплю, и тихо сказал:

— Привет, Селена…

Она резко повернулась в мою сторону. Волосы рассыпались у нее по плечам. Она подошла ко мне, села на кровать и взяла меня за руку, не выказывая ни малейшей озабоченности в связи с тем, что я вижу её в таком неглиже. Улыбнулась своей живой смущенной улыбкой.

— Любимый! Я была уверена, что ты уже спишь…

Она наклонилась, поцеловала меня в губы и крепко прижалась ко мне. Ее близость снова вызвала у меня мысль о лете и луге, покрытом скошенной травой. О мягком теплом песке и тихом плеске волн. Когда рядом была Селена, на свете существовало только то, что она навевала. Все остальное не имело никакого значения.

— Где ты была весь вечер? — тихо спросил я. Она сделала легкое движение головой, покоящейся на моей груди. Её лицо было так близко от моего, что наши ресницы почти соприкасались.

— Тебе не хватало меня, дорогой? — спросила она.

— Конечно… Но скажи, что ты делала?

— Ах, ничего особенного. — Она пожала плечами. — Во всяком случае ничего особенно интересного. Просто играла в бридж. Мать обожает бридж, но только с недавних пор может им наслаждаться. Твой отец считал эту игру очень грешным развлечением. Мы играли вчетвером: мать, Марни, я и Нэйт.

— Нэйт? Но ведь он очень торопился к какому-то пациенту. По крайней мере, он нам так сказал.

— Знаю, знаю, любимый. — Ее смех прозвучал тепло. — Но матери так не терпелось сыграть в бридж, а четвертого не было, поэтому она уговорила его остаться. Мама давала тебе что-нибудь на ночь?

Я покачал головой.

Она еще раз поцеловала меня.

— Матери нравится роль медсестры, — сказала она. — Однако лично я не доверила бы ей даже павиана. Но ты не бойся, любимый, я останусь с тобой на ночь. Если тебе что-нибудь понадобится, ты только позови меня.

— Что-нибудь, — повторил я, поглаживая ладонью ее атласное плечо.

— Всему свое время, любимый, всему свое время!

Она улыбнулась мне, перевернулась на спину и устремила взгляд в потолок.

— Ах, — вздохнула она. — Почему жизнь такая сложная штука? Почему у людей столько комплексов? Почему никто не может делать то, что хочет и когда хочет? Почему нельзя просто жить вместо того, чтобы лицемерить и вступать в какие-то глупые Лиги Чистоты, у членов которых бородавки на носу и скверный запах изо рта? Ты очень хочешь спать, любимый!

— Нет.

— Ты вспоминаешь свое прошлое?

— Нет!

— Чего бы тебе сейчас хотелось?

— Ну, просто… этого!

— Любимый! — Она взяла мою голову в ладони. — У тебя такие гладкие щеки… И ты так приятно пахнешь… И ты умеешь прижимать к себе, и у тебя такие чудесные губы, вот только этот гипс…

Она начала целовать меня и при этом страстно прижималась ко мне. Очарование, которое она излучала, действовало, как наркотик. Я видел её всего два раза, но у меня было такое чувство, словно я желал её и тосковал по ней всю жизнь. Это было странное, беспокоящее чувство. Не такое, как любовь, к которой привык, более резкое — как голод, которому мы одновременно пытаемся сопротивляться. Какой-то слабый внутренний голос все время предостерегал меня. Будь осторожен с Селеной, говорил он мне. Ты ведь не знаешь, кто твои друзья.

Однако я не придавал большого значения этим предостережениям. Всеми моими чувствами и мыслями без остатка овладела Селена.

— Я схожу по тебе с ума, любимая, — сказал я, даже не отдавая себе отчета в том, что произнес эти слова вслух.

— Я знаю, мое сокровище, — рассмеялась она, тихо, с нотками триумфа. — Конечно, Горди, ты без ума от меня. Так было всегда…