Джеймс Чейз - С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник

— Ружье заряжено. Начинай стрелять, — приказал я.

Он взял ружье. Лицо его обратилось в маску. Меня пронзила внезапная мысль: а вдруг он выстрелит в меня или Раймондо? Хороши же мы тогда будем. Я даже вспотел, но все обошлось. Я понял, что Тимотео не мог и подумать об этом. Он повернулся и пошел к барьеру.

Впервые увидел он мишень в телескопический прицел. Я заметил, как напряглась его спина, когда мишень оказалась у него чуть ли не под самым носом.

— Не торопись, — поучал я. — Поймай в перекрестье центр мишени. Не дергай спусковой крючок, тяни его на себя. — Я дал ему пару секунд, чтобы сосредоточиться. — Стреляй, когда будешь готов.

Выстрел раздался секунд через пять.

Мы с Раймондо вгляделись в мишень. Он попал в самую середину.

— Хороший выстрел. Так и надо стрелять. Продолжай.

Стреляя с телескопическим прицелом по неподвижной мишени, промахнуться можно, лишь страдая болезнью Паркинсона, тем не менее из десяти последующих пуль только две легли в центральный круг.

Но он продолжал стрелять. Я заряжал ему ружье, наставлял, советовал. Раймондо сидел на скамье и курил. После первого выстрела он не смотрел на мишени, но я понимал, что лишь его присутствие заставляет Тимотео стрелять.

Через час, после того как из шестидесяти выстрелов он десять раз попал в центральный круг, я решил дать ему передохнуть.

— Ладно… давайте прервемся. — Я взглянул на Раймондо. — Пусть он пройдется. Жду его через час, — и я направился к бунгало.

Люси счищала с двери старую краску. Увидев меня, она прервала свое занятие.

— У нас перерыв, — пояснил я. — Дела идут? У меня есть час. Могу тебе помочь.

— Не надо. Мне это нравится. — Она встала. — Хочешь пива?

— Еще рано. — Я прошел на веранду и плюхнулся на один из парусиновых стульев. Люси села рядом.

— Почему не слышно выстрелов?

— Ружье с глушителем.

— А как он?

— Нормально. Он стреляет. Для нас это главное.

— Этот человек с ним?

— Раймондо? Да, конечно. Сидит в пристройке. Он — та смазка, которая заставляет этого болвана двигаться.

— О, Джей! Неужели у тебя нет сердца? Неужели ты не видишь, что этот мальчик запуган до смерти? — Она заломила руки. — Неужели ты не видишь, что этот ужасный человек застращал его?

Я потер шею, сдерживая закипающее во мне раздражение.

— Я не смог уговорить его стрелять. Ты — тоже. Ладно, Раймондо запугал его, но он стреляет. Он должен стрелять. Мне обещали заплатить пятьдесят тысяч, если я научу его стрелять…

Она резко встала и исчезла в бунгало.

Все сначала, вздохнул я. Просидев пять минут, я поднялся и последовал за ней. Люси сидела на стуле перед камином, закрыв лицо руками.

— Люси, пожалуйста, постарайся мне помочь. Мало мне этого психа, так еще и ты дуешься на меня. Я занят важным делом! Я стараюсь заработать…

— О, перестань! — взвизгнула она. — Эти деньги свели тебя с ума! Разве ты не видишь…

— Люси! — рыкнул я. — Что между вами произошло? Ты что, влюбилась в него?

Она покраснела, глаза округлились.

— О чем ты говоришь?

— Я тебя спрашиваю. С чего ты защищаешь этого слизняка? Кто он для тебя?

— Он — человек! Он испуган! Я его жалею. Вот и все.

— Ладно… жалей его, но не более. Я просил тебя, Люси, держись от этого подальше. Пожалуйста, не ставь мне палки в колеса. У меня и так хватает забот.

— Деньги для тебя — все, не так ли?

— Мы говорим не о деньгах, мы говорим об этом болване!

— Для тебя — это одно и то же.

— Мне платят за то, что я учу его стрелять. Именно этим я и хочу заниматься.

— Он не хочет стрелять… он говорил мне.

Я едва не взорвался.

— Что он говорил тебе и что он будет делать — две большие разницы. Пожалуйста, предоставь это мне.

— Что же ты не спросишь у него, почему он не хочет стрелять? Почему ты не хочешь увидеть в нем человека? Почему ты позволяешь этому бандиту командовать собой и им? — Она вскочила. — Я тебе скажу. Потому что ты думаешь только о деньгах, которые можешь заработать!

— И в этом есть что-то постыдное?

— Я думаю, да.

Круг замкнулся, мы вновь вернулись в исходную точку.

— Мне жаль, что у тебя сложилось такое мнение, Люси. Я тебя выслушал, но тем не менее хочу закончить порученное мне дело. Я лишь прошу тебя потерпеть еще восемь дней, — и, не дожидаясь ответа, я вышел из бунгало.

Я хотел, чтобы Тимотео начал стрелять по движущейся цели. От Ника Льюиса мне досталась допотопная установка, сработанная Бог знает когда. Иногда она работала, иногда — нет. Она приводилась в движение маленьким электромотором, вращающим одно из двух зубчатых колес, соединенных замкнутой цепью.

К цепи крепились шесть болтов. На них навешивались жестяные птицы, мишени, банки из-под пива и так далее. Обороты мотора и, следовательно, скорость движения цепи, регулировались. Цели могли ползти как черепахи или мелькать перед глазами, словно столбы в окне мчащегося поезда.

Я возился с установкой, когда Раймонд о и Тимотео вошли в тир.

— Сегодня ты будешь стрелять по мишеням. — Я протянул Тимотео ружье. — Завтра попробуем движущиеся цели.

Не знаю, услышал ли он меня. Вид его мне не понравился, но я уже не обращал на это внимания. Мне наскучил его затравленный взгляд.

Он стрелял до полудня. Число попаданий во внутренний круг увеличилось. Но в начале первого качество его стрельбы резко ухудшилось, и я понял, что пора прерваться.

Я повернулся к Раймондо. Тот как раз поднес зажигалку к очередной сигарете.

— Он пообедает со мной. Мы начнем вновь в два часа.

Раймондо встал.

— Мы сами накормим его, солдат. Он останется со мной. Пойдемте, мистер Саванто, посмотрим, что приготовил для нас Ник. — Он насмешливо посмотрел на меня. — Я приведу его в два часа.

Я не возражал. Чем меньше я имел дело с этим болваном, тем больше меня это устраивало.

Я проводил их взглядом, а затем ушел в бунгало.

Следующие дни ничем не отличались от этого. Раймондо приводил Тимотео ровно в девять, в двенадцать они шли обедать, в два снова появлялись в тире и оставались там до семи вечера. Все это время Тимотео стрелял, извел кучу патронов, делал то, что ему говорят, но устойчивого прогресса в результатах не наблюдалось.

Мне пришлось сдерживать себя, когда он начал стрелять по движущимся целям. Пули то обгоняли их, то пролетали сзади, но несколько часов спустя он таки начал попадать в банки из-под пива, ползущие с наименьшей скоростью, какую могла обеспечить установка.

Люси эти дни красила бунгало. О Тимотео она не спрашивала. Она не могла даже увидеть его. Но в наших отношениях наступил кризис. Мы были предельно вежливы друг с другом и часто подолгу молчали, сидя в одной комнате, чего не случалось раньше.

Я знал, что она волнуется и обижена, но продолжал убеждать себя, что после отъезда Тимотео все забудется и наша жизнь пойдет как прежде.