Джеймс Чейз - Том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд

— Будет трудно их отыскать. Они слишком маленькие. Нет, я пойду вместе с вами. Идемте, — он начал открывать дверь, но девушка подскочила к ней и захлопнула.

— Да будьте же благоразумны! Я отыщу их не хуже вас. И принесу назад! Зачем рисковать? Мне страшно за вас.

Кейд пристально посмотрел на нее, и слабая улыбка озарила его бледное лицо.

— Ну, возможно, не все еще для меня пропало, — сказал он. — Может, я еще не полностью превратился в безмозглого алкаша, как я сам про себя думал. Ну конечно! Я чуть не попался. Так вы, значит, самая преданная и восторженная почитательница моего таланта?

Так что ли? И этот романтический поцелуй! И это объятие, во время которого так просто запустить руку в чужой карман. Вы взяли кассеты!

— Я? Я их взяла?! Как вам такое в голову взбрело? Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, а вы… — ее голубые глаза были широко раскрыты, губы дрожали. — Если вы мне не верите, идем вдвоем, я просто хотела…

Теперь уже она начала открывать дверь, а он ее захлопнул.

— Давай сюда пленки! — заорал он яростно. — Повторять не буду! Я тебя догола раздену, но пленки найду! Лучше добром отдай!

Она пристально посмотрела на него, и что-то в его лице заставило ее содрогнуться. Она попятилась, затем приподняла плечи в жесте бессилия и изобразила на лице улыбку.

— У меня почти получилось, правда? — сказала она. — Мне казалось, я все здорово устроила. Ладно, можете забрать их.

Она полезла в карман пальто, извлекла оттуда «смит-вессон» 38-го калибра и направила на Кейда.

— Не двигайтесь, мистер Кейд. Я не хочу вас убивать, но если понадобится, убью.

Кейд посмотрел на руку в перчатке, твердо сжимающую пистолет, на голубые глаза, внезапно ставшие холодными и жесткими.

— Кто ты? — спросил он. — Я мог бы, конечно, и раньше сообразить, что слишком все у нас с тобой гладко складывается. Кто ты?

— Вернитесь, пожалуйста, в комнату. Можете устроиться там со всеми удобствами. Думаю, вы замерзли. Можете развести огонь в камине. Но не пытайтесь изображать из себя героя.

Кейд скривился и прошел в гостиную, включил свет. В дальнем конце комнаты был камин, рядом лежали заготовленные дрова. Он подошел к камину, сложил кучкой щепки и поднес к ним огонек зажигалки. Через несколько минут занялись и большие поленья.

Жаннет выставила на диванчик полупустую бутылку виски, которую подняла с пола.

— Угощайтесь, — сказала она. — А мне нужно позвонить.

Она попятилась к телефону и набрала номер, все так же держа Кейда на мушке. Кейд отвинтил крышечку с бутылки, сделал солидный глоток, вздрогнул, снова завинтил крышечку.

Жаннет говорила:

— Можно Ники? Через десять минут? Скажите ему, чтобы тут же позвонил мне. Я у него на вилле. Передайте ему, что очень важно и срочно.

Она повесила трубку.

Кейду у огня стало жарко, он сбросил пальто на пол, а сам уселся на диванчик. Бутылку держал в руках.

— На русских работаешь? — спросил он, глядя на Жаннет даже с каким-то интересом.

Она внимательно посмотрела на него, улыбнулась.

— Может быть. Скоро я вас покину. Не знаю, что с вами будет. Для вас безопаснее оставаться здесь. Если уйдете отсюда, вас наверняка схватят. И, возможно, убьют. Так что послушайтесь доброго совета: оставайтесь здесь.

— Твоя трогательная забота о моем благополучии растрогала меня до слез, — сказал Кейд. Он закурил сигарету и с радостью отметил, что руки его не трясутся. — Я пытаюсь разгадать эту маленькую головоломку. Поскольку мои пленки все равно у тебя, почему бы тебе не объяснить, что тут происходит и каким боком ты во всем этом замешана?

Она задумалась, пристально на него глядя, потом пожала плечами.

— Что ж, пожалуй, вы заслужили откровенность. Анита Стрелик и я сотрудничаем уже долгое время. Нам нужны были доказательства предательства Харденбурга. Анита раскрыла перед ним свои прелести, и Харденбург дрогнул. Она убедила его, что является противницей нынешнего русского правительства и тоскует по старому режиму. Харденбург так доверял Аните, что признался, что планирует возвращение Дусловского к власти. Это было настолько невероятно, что потребовались вещественные доказательства — чтобы нам поверили. Ну, бросить крючок с наживкой мистеру Брэддоку с его «Шепотком» было делом несложным. Он заинтересовался и послал вас сделать фотографии… А нам нужны были фотографии. Сами мы были не в состоянии их сделать. Я зарезервировала комнату в отеле, как раз под вашей, и с надеждой ожидала. И надежды мои сбылись: вы любезно доставили снимки прямо ко мне в руки. Теперь они у меня. Все очень просто, не так ли?

Кейд размышлял.

— Откуда ты знала, что я прямехонько к тебе в комнату вломлюсь?

— Знала! Откуда я могла знать? Это уж было чистым везением! Неужто вы думаете, что я легла бы в постель, если бы ожидала вашего визита? Я, если хотите, весь день наблюдала, как вы там на дереве сидите, и сама устала. Потому и легла пораньше. Я глазам своим не поверила, когда увидела, кто ко мне вломился!

— А кто такой Ники?

— Любопытство взыграло? Он владелец этой виллы. Ники повезет одну из пленок на автомобиле, а я другую — на поезде. Чтобы снизить риск.

— А я должен буду торчать здесь и поджаривать подметки у камина, пока меня не разыщут парни Харденбурга и не прикончат. Так что ли?

Жаннет равнодушно пожала плечами.

— Мне жаль вас. Год назад я никогда бы не допустила, чтобы вас вовлекли в такое рискованное дело. Но сейчас, если убьют Кейда… что ж… невелика потеря. Ведь вы и сами сознаете, что Кейд теперь — просто никому не нужная развалина, опустившийся алкоголик и ничего более…

— Мне об этом многие уже говорили, — сказал Кейд, не отводя глаз от языков пламени.

Жаннет внимательно разглядывала Кейда, потом сказала:

— Вы всегда меня интересовали. Я считаю вас великим художником и восхищаюсь вашими работами. А правда, что вы загубили свою жизнь из-за какой-то шлюхи в Мексике?

Кейд продолжал глядеть в огонь.

— Забавная шпионка, девушка с пистолетом, — сказал он, — грозное зрелище… Однако, будь добра, не суй свой нос в мое прошлое!

Она вспыхнула.

— Извините… мне действительно очень жаль.

— Что ж, очень мило с твоей стороны, — он бросил на нее взгляд и улыбнулся. — Я могу понять твой нездоровый интерес. Я превратился в музейный экспонат, выставленный на потеху и поучение зевакам.

Он отвинтил крышечку, сделал хороший глоток из бутылки, снова закрыл ее.

— А вот что действительно в тебе поражает, так это твоя вера в меня как мастера фото. Я желал бы тебе, с твоим умом, твоей утонченностью и твоей впечатляющей храбростью, обладать в придачу к этим достоинствам еще и некоторой способностью разбираться в психологии. Тебе не пришло в голову, что там, на дереве, у меня была с собой бутылка и что я так надрался, спасаясь от холода, что запорол обе пленки? Нету никаких фотографий!