Татьяна Рябинина - Одним ангелом меньше

— Не знаю. Прости, я не хочу… Я просто не могу сейчас ни о чем говорить. Я не понимаю, что со мной происходит. Прости!

Иван встал и начал быстро, неловко одеваться, подбирая одежду с пола. «Господи, как бы я хотел сейчас быть круглым дураком. Идиотом! Поел, поспал, сходил в туалет, трахнул бабу — и счастлив!» Цветная дымка из тайных глубин подсказывала, что это конец, что надвигается что-то ужасное, непоправимое, соразмерное только с концом света. Персональный конец света для Ивана Логунова…

Женя накинула на голое тело легкую рубашку и вышла за ним в прихожую. Иван подошел к ней, совсем близко. Рука Жени, тонкая, изящная, опиралась на маленькую тумбочку у зеркала. Кончиками пальцев он медленно провел по ее пальцам, от тыльной стороны ладони до коротко подстриженных ногтей, вкладывая в эту прощальную ласку всю свою печаль и нежность.

Дверь за спиной захлопнулась. Как будто закрыли крышку гроба…

Из автомата у подъезда Иван позвонил домой и сказал Гале, что ночевать не придет. Через час он сидел на кухне в квартире Кости Малинина, пил, не закусывая, водку, наливал и снова пил. Ни о чем не спрашивая, Костя полез на антресоли за раскладушкой.

Он боялся серьезного разговора с Галиной, но все оказалось гораздо проще, чем он думал. Галя спокойно выслушала его несвязный монолог о том, что у них все разладилось и надо пожить врозь, подумать, по крайней мере, пока Алена у тетки в деревне. Ивану показалось, что она ждала чего-то подобного. Он презирав себя за трусость, но сказать правду не решался, так и не зная, нужна ли она, эта правда.

Чуть прищурив глаза, Галина стояла в дверях комнаты и смотрела, как он собирает вещи.

— Если не секрет, где ты будешь жить? — спросила она тихо.

— Пока у Костика, а там видно будет. Я тебе позвоню.

— Что я должна сказать Алене?

— Может, и не понадобится ничего говорить. А если понадобится — встретимся, обсудим. Я позвоню узнать, как дела. Хорошо?

— Конечно, — голос звучал до странного спокойно, даже равнодушно.

Иван поцеловал Галю в щеку, взял сумку и спустился во двор, к «ракушке». Выезжая на улицу, он знал, что Галя стоит у окна и смотрит вслед — как тогда, весной, смотрела ему вслед Женя.

Он прожил у Костика три дня, а потом на Невском ему попался — прямо как рояль в кустах — Олег Сверчков, который с ходу начал жаловаться. Оказалось, он собирался в командировку до конца сентября, жена с грудным сыном жила на даче, и Олег сбился с ног в поисках «надежного человека», который поселился бы в их квартире в качестве сторожа. Нельзя сказать, что квартира Сверчковых была эдаким воровским Клондайком, но так хотела Люся, а Люсины заскоки Олег традиционно уважал.

Теперь Иван тратил на дорогу с Ржевки в центр гораздо больше времени. Если удавалось ехать со скоростью двадцать километров в час, то это было очень даже неплохо. Стоя в пробках, он крутил головой по сторонам, разглядывал машины и водителей, внимательно вслушивался в тупые слова модных хитов, звучащих по радио, — лишь бы не задеть раненую лапу.

Уходя, он сказал Гале, что должен подумать, но на самом деле изо всех сил старался не делать этого. Конечно, не думать вообще ни о чем Иван не мог, но ему удавалось загонять свои мысли в служебное или сугубо бытовое русло. На работе он работал, стараясь не отвлекаться на пустые разговоры. Алексей и Костя обращались с ним, как с тухлым яйцом — осторожно и с опаской. «Пусть переболеет», — постановили они единогласно.

Возвращаясь в чужую квартиру, Иван наскоро ужинал и усаживался перед телевизором, смотря все подряд: новости и сериалы, глупейшие ток-шоу и боевики, пока не засыпал прямо там, в кресле. Заставляя себя следить за событиями на экране, он спасался от тяжелых мыслей: что же будет дальше.

— Есть! — Иван положил трубку, с силой ударил ребром ладони о край стола и поморщился от боли. — Пальцы!

— Отбил, что ли? — спросил Костик.

— Да нет. Один отпечаток на бутылке в цветковской квартире совпал с тем, который нашли на входных дверях в квартире Литвиновой. Значит, маньяк все-таки был на той вечеринке. Так что круг сузился.

— Ни черта себе сузился! Да мы их всех за полжизни не выловим.

Иван сел за свой стол, положил голову на руки и задумался.

Работа предстояла, как говорил Калистратов, адова. Даже похлеще той, с пионерлагерем, которую Иван чуть было не начал делать. Для начала вытрясти душу из Цветкова и его подружки, пусть еще раз попытаются вспомнить, кто у него был. Ничего, что время прошло, зато на трезвую голову будут лучше соображать. Пусть опишут внешность тех, кого не смогут вспомнить по имени. Кто с кем разговаривал, кто с кем пришел и ушел. Встретиться с каждым — и каждый пусть напишет свой список. И снять пальцы у всех гостей — мужчин подходящего возраста и внешности. Пятьдесят человек? Или даже больше? Прочесывали и больше. Ну держись, тварь!

Исполненный холодной решимости действовать немедленно — быстрее, как можно быстрее! — Иван позвонил Цветкову. К телефону никто не подходил. Он набрал номер мобильного и услышал, что номер отключен. Номер подружки Цветкова тоже не отзывался.

В редакциях газет, с которыми Цветков сотрудничал, ничего толком сказать не могли. И только в «Субботней электричке», где с ним сначала вообще не пожелали разговаривать, узнав, что Цветкова разыскивают из милиции, нехотя сообщили, что тот уехал на месяц куда-то за Урал. В тайгу — охотиться.

Ничего удивительного в этом не было. Пару дней назад все в том же «Вечернем бульваре» появился очередной цветковский шедевр под названием «Маньяк на вечеринке», с фотографией дворика, к счастью, пустого. Цветков заливался соловьем, расписывая свое идиотское сборище, и не жалел красок для описания трупа, которого в глаза не видел. Досталось всем: и «студентке ветеринарной академии Алисе С.», мерзейшей стерве («Вот тебе и «De mortuis…», — впихнул свою эрудицию Костик), и, разумеется, следствию, которое с февраля так и не стронулось с места, позволив маньяку угробить уже трех девушек.

Бобер, узнав о том, что Цветков смылся, впал в ярость. И хотя Иван был в этом ни капли не виноват — не мог же он, в конце концов, Цветкова арестовать или засадить на подписку о невыезде, — все равно получил по первое число. Выйдя из кабинета начальника мрачнее тучи, он поделил с Костиком список гостей и начал «большой чес».

День шел за днем, список хоть и медленно, но все-таки рос. Гости Цветкова были в основном между собою мало знакомы или совсем незнакомы. Каждый мог вспомнить не больше десятка имен, но описания типа «Павлик в черной вельветовой куртке» или «Лена Петрова, рыжая, лет двадцати, студентка» мало чем могли помочь. Тем не менее они с Костей делали все возможное и невозможное, по крохам собирали информацию, даже рыжую Лену Петрову нашли, прошерстив не один институт. Тридцать семь человек… У четверых, подпадавших под приметы, сняли отпечатки пальцев — ничего общего. Все зря.