Ирина Гуро - Невидимый всадник

Теперь надо было проследить путь фальшивой банкноты.

Я встретилась с Жанной на следующий день. Она рассказала, что банкноту вернула, что Софья Яковлевна была очень раздосадована и хотела сейчас же возвратить деньги меховщику, от которого она их получила за проданную горжетку. Меховщик держал лавку в том же доме, где жили Погоржельские.

Да, действительно, меховщик был, но никакой горжетки у Софьи Яковлевны он не покупал и, следовательно, денег ей не платил. Софья Яковлевна получила их другим путем. А то, что она солгала, заставляло предполагать, что она является одним из агентов шайки фальшивомонетчиков.

Мы стали интересоваться Софьей Яковлевной. Она оказалась вдовой крупного торговца фруктами. Определенных занятий не имела. Немного шила. Немного помогала по хозяйству знакомым дамам. По нашим сведениям, жила очень скромно. Одевалась почти нищенски. И тратилась только на сына — мальчика пятнадцати лет.

Куда Софья Яковлевна денет фальшивую купюру?..

Она никуда ее не дела. Она оставила ее у себя. И это было главной уликой против нее. Софья Яковлевна действовала как опытный мастер.

«Дело об обнаружении фальшивых денег» было заморожено. Пока… Пока Софья Яковлевна не попытается реализовать другую купюру того же происхождения.

В конце концов появление одной фальшивой купюры могло быть и делом случая. Другой факт был более показателен. С началом нэпа в городе открылось казино, игорный дом, где играли в рулетку. До знаменитого Монте-Карло ему было далеко, но все же там проматывали крупные деньги «нувориши»: успевшие разбогатеть нэпманы и сохранившие кое-что «бывшие».

Крупье казино обнаружил несколько фальшивых купюр. Через несколько дней снова. Невозможно было установить, кто внес их в «банк», но посетителями стоило поинтересоваться.

В большой шляпе, в туфлях на высоких каблуках и меховой пелерине я выглядела вполне в духе посетительниц казино, хотя, как сокрушался Шумилов, была слишком истощена для молодой нэпманки. Зато Мотя Бойко в костюме кофейного цвета в полоску и желтых туфлях «шимми» имел вид иностранного журналиста…

Казалось, не было ни революции, ни национализации промышленности, ни ликвидации частного капитала. Кругом шла речь о барышах, о купле-продаже: «Даю вагон сахарина», «Беру швейные машины оптом», «Ищу компаньона в дело», «Вложу деньги в производство гуталина»…

Здесь молниеносно заключались сделки, скрепляемые настоящим шампанским, подаваемым в серебряных ведерках, накрытых белоснежной салфеткой. В перерывах между играми юркие личности ссужали проигравшим крупные суммы под залог вещей или под неслыханные проценты. Жизнь била ключом.

В этой сутолоке была некая неподвижная точка — под пыльным фикусом сидели трое: пожилой человек с

тяжелым лицом, обрамленным рыжеватыми баками, в военном френче и широчайших галифе; юноша, похожий на него, но менее броский, как бы смазанная копия старшего; третьей за столом была Софья Яковлевна Погоржельская. Но в каком великолепии — в мехах и драгоценностях сидела она во главе компании!

Эти трое не играли, ничего не покупали и не предлагали. В водовороте, бушевавшем вокруг, они прочно укрепились за своим мраморным столиком, словно на скалистом островке.

Музыка заиграла модный танец, почему-то называвшийся «Казбек». Танец состоял в том, что пара, сомкнувшись щека к щеке, крадущимися шагами, в такт музыке проходила зал во всю его длину, затем, быстро повернув головы, смыкалась другой щекой и возвращалась назад вприскочку. Синкопы подчеркивали нервные телодвижения и мрачное выражение лиц танцующих. «Пир временщиков», — решила я.

Танец кончился. На эстраду вскочила женщина. Тонкая, извивающаяся, как бич, она махнула красным платком. Оркестрик заиграл старинный романс «Пара гнедых». На этот мотив женщина затянула сильным голосом с такими придыханиями, словно ее терзал приступ астмы:

В жизни борьба с кровожадным насильем —

Вот мой девиз, вот задача моя!

Больше простора моим красным крыльям,

С классом рабочих я в доску своя!..

Мы растерянно переглянулись. Однако окружающие принимали все всерьез. Кто-то одобрительно захлопал, за соседним столиком лысый очкарик уверял:

— Прелестно! Свежо! Как это всем нам нужно!

Певица выводила:

Я и супруг мой Василий Петрович —

Пара бойцов, пара бойцов!..

Мотя подозвал официанта, чтобы расплатиться. Но в это время новое лицо появилось за столиком Софьи Яковлевны и ее спутников. Мы не рассмотрели лица подошедшей к ним женщины: она села спиной к нам, была видна лишь ее стройная шея, модно подбритый затылок и серый мех, лежащий на покатых плечах.

Что-то знакомое было в ее движениях. И мы раздумали уходить.

Мы не смотрели на танцующих, с новой силой бросившихся в трясучие синкопы. Все наше внимание привлекали те, за столиком Погоржельской. Молодой человек встал, одернул пиджак и поклонился. Женщина опустила серый мех на спинку стула и поднялась. Они вступили в круг танцующих. Теперь спокойное, задумчивое лицо женщины было на виду. С великим конфузом мы узнали Жанну Перегуд…

Она нас не заметила, и мы поспешили ретироваться.

Мотя Бойко добыл исчерпывающие сведения о спутниках Погоржельской. Отец и сын Лямины приехали из Одессы. Оба они комиссионеры по ходкому товару — фруктам. Одесса всегда снабжала наш город ранними фруктами. Странным могло показаться только одно: багаж Ляминых вовсе не состоял из решетчатых ящиков, в которых среди стружек покоились бы розовощекие персики или хрупкие виноградные кисти. Нет, Лямины приехали с двумя небольшими чемоданами. Мотя успел побывать в их номере в гостинице «Монбижу»; чемоданы стояли открытыми, ничего, кроме носильных вещей, в них не было. Может быть, уже не было?

Лямины уехали. Фальшивые деньги в городе не появлялись. Софья Яковлевна была погружена в повседневные заботы. Жанна занималась музыкой с ее сыном.

Была только одна маленькая зацепочка, один крошечный выступ, на который в наших поисках можно было поставить ногу, но уж никак на нем не укрепиться… Лямины встретились с одним из старых граверов, работавшим по найму в частной мастерской. И вскоре после этой встречи гравер выехал на жительство в Одессу… Ну и что? Может быть, он и без Ляминых выехал бы? Может быть. Но могло быть и так: Лямины подбирали кадры для Доктора.

Почему возникла такая мысль? Только потому, что Ляминых видели в обществе женщины, которая расплатилась фальшивыми деньгами с учительницей музыки?

Появление Жанны в этой компании в казино таило в себе что-то недосказанное.