Эллестон Тревор - Полет Феникса

Имя и личный номер? Уотсон, 606. Эй, подтянитесь там, Уотсон! Теперь вы солдат, а не медуза! А ну-ка, правильно отдайте честь, рядовой! Сэр! Сэр! Капрал, из какой части? Ну-ка, капрал Уотсон, оденьте этого человека! Сэр! Вы старший над этим сбродом, капрал Уотсон? Сэр! Сержант Уотсон, приведите-ка в порядок своих людей!

Держись, Уотсон. Теперь ты можешь сказать ему все, что думаешь, только не бойся, пусть слушает. Смотри прямо в глаза, когда в первый раз назовешь ублюдком, впервые за эти годы.

- Точно так. Отказываюсь. - На большее он все-таки не осмелился.

- Вы понимаете, что будете отданы под суд военного трибунала?

- Понимаю.

Отошел и Белами. К нему это не имело никакого отношения. В газетах иногда встречались истории вроде этой: два типа вздумали выяснять между собой отношения где-нибудь в джунглях, пустыне или на море, а после их портреты печатал "Миррор". Пьешь себе спокойно чай, разглядываешь фотографии и пытаешься судить: этот кажется вовсе неплохим парнем, а тот совсем дрянь.

Отражение капитана Харриса на фюзеляже вытянулось в струнку.

- Очень хорошо, сержант. Беру вас под арест. Сдайте револьвер. - Он протянул руку.

- Нет.

- Сдайте оружие, сержант.

Молчание.

- Вы отказываетесь?

- Да.

Капитан сделал шаг назад, не роняя достоинства.

- Очень хорошо, - только и сказал он.

- Я пойду с вами, кэп. Нужно идти двоим, - вмешался Лумис.

Последовал быстрый ответ:

- Защита жизни и собственности гражданского населения - обязанность вооруженных сил как в мирное время, так и на войне. Благодарю вас, но я пойду один.

- Надо двоим, кэп. Пошли, - твердо повторил Лумис.

Когда они проходили мимо Уотсона, сержант расстегнул кобуру и вытащил пистолет.

- Лумис... возьми это.

Техасец махнул рукой:

- Не надо. Я ведь с капитаном.

Они ушли к западным дюнам. Через минуту видны были только две маленькие фигурки, пробирающиеся сквозь залитые лунным светом пески. Сержант Уотсон глядел им вслед, заново переживая случившееся. Так кончились для него все эти годы. Но он не освободился. Теперь он пропал.

ГЛАВА 17

Сменяя одна другую, на ночном небосклоне чертили свои траектории падающие звезды, так что небо ни на минуту не оставалось спокойным. Луна, теперь маленькая и белесая, стояла в зените.

- И до каких пор вы намерены ждать?

- До рассвета, - ответил Моран.

- Но мы теряем бесценное время! - Стрингер твердил это с самой полуночи, но никто его не слушал. Он снимал и нервно протирал очки, снова надевал и щурился на штурмана.

- Мне нужен свет, чтобы работать.

Моран испробовал все аргументы. Это было все равно, что толковать с говорящим автоматом; в ответ он изрекал то, что было заложено программой. В Стрингере было что-то почти зловещее: настоящий робот из фильма ужасов.

- Если вы попытаетесь зажечь свет, я вас свяжу. Понятно? Увещеваниями Моран был сыт по горло, пора поставить его на место.

- Я не боюсь вас, мистер Моран. Вы можете меня ударить, если хотите, но если вы это сделаете, я просто подожгу самолет. Тогда посмотрим, куда вы...

Не дожидаясь, пока в спор вступят его кулаки и окончательно все погубят, Моран отошел. Уотсону и Тилни он велел:

- Смотрите за этим помешанным, пока меня нет. Он способен погубить всех нас. Смотрите в оба.

Он пошел по бледному песку к восточным дюнам. Время от времени ботинки натыкались на камни и мелкие метеориты. Дюны матово блестели. На самом гребне распластались три фигуры. Он неслышно подошел.

- Есть новости, Фрэнки?

- Нет.

Моран лег на живот между Таунсом и Белами.

- Не нравится мне эта тишина, - подал голос Кроу.

Примерно в двух милях к востоку горел костер. Его зажгли около полуночи. Напрягая зрение, можно было видеть - или воображать, что видишь, - оживление вокруг костра. Темные холмики слева - очевидно, спящие верблюды, другая группка - видимо, люди, иногда чудилось какое-то движение среди них. Голоса больше не доносились.

- Надо пойти посмотреть. Лью.

- Я уже сказал, нет смысла...

- Я не могу здесь торчать и ничего не делать...

- Будешь торчать, Фрэнк. Доверимся Харрису: он не дурак.

Бесконечно тянулась тишина. Никто не заговаривал о завтрашнем дне. Завтра Харрис с Лумисом либо уедут на верблюдах и пришлют за ними спасателей, как только выберутся, либо останутся ни с чем и будут ждать, пока караван скроется за горизонтом и можно будет вернуться. О третьей возможности предпочитали молчать. Таунс обдумал про себя еще одну вероятность, но предпочел не высказывать ее вслух: бедуины, если захотят, могут пройти по следам Харриса и обнаружить самолет. Впрочем, возможно, Харрис запутал следы, он вполне мог это учесть.

- Все же не могу понять, - заговорил Моран, - почему пошел Лумис. Помнишь, я тебе говорил, он получил телеграмму - что-то срочное. Поэтому он и улетел из Джебела. Ничего не понимаю.

- Лумис вроде святого. Не смог видеть, как кэп уходит один - после всего, что случилось. Он так поступил, чтобы избавить его от лишних трудностей, - ответил Таунс.

Опять стало тихо. Кто-то глянул на часы. Через час рассвет, и все станет ясно. Этот час тянулся медленнее всего. Они лежали, подперев ладонями подбородки, вглядываясь в темные тени у догоравшего костра. Там было все их будущее,

- Стрингер-таки чокнется, - тихо заговорил Кроу. - Если нам повезет и мы уедем на верблюдах, он выпустит себе кишки.

- Ну и что? - ответил Белами. День-два пути, и вокруг будут пальмы, вода и весь мир. К черту Стрингера. Конечно, до поры до времени на нем основывались все надежды. Стоит все же прислушаться к Таунсу, который считает, что шанс поднять эту штуку и при этом не разбиться - пятьдесят на пятьдесят. А тут два дня пути с людьми, которые здесь родились и знают дорогу. Харрис должен с ними сговориться. Это именно тот человек: знает их наречие, пришел не с пустыми руками. Нет, капитан не даст промашки.

Позади звякнуло что-то металлическое. Моран выругался, скользнул вниз по дюне и срезал напрямик по песку. Если шумит Стрингер, он ему покажет.

Кроу пошевелил локтями, и руки пронзила острая боль. Его лицо лежало так близко от поверхности песка, что от дыхания поднималась пыль.

- Который час, Дейв?

- Три только что было.

- Господи, быстрее бы все кончилось. - Язык снова высох: сегодня опять сократили рацион до одной пинты, а в баке осталось воды всего на два дня. Воздух за ночь не шелохнулся. Ни ветра, ни инея, ни росы.

- Скоро рассвет, - сказал Белами и опустил лицо на руки, закрыв глаза. Зарево костра гипнотизировало, сон притуплял боль.

Когда на краю земли показалось солнце, они оставались на своих местах.

- Дейв.

Белами резко дернул головой, еще в полусне. Снова вернулась боль.

- Что?

- Утро.

Он открыл глаза и увидел солнечный диск. В сахарских сутках есть два момента - на рассвете и на закате, - когда можно на глаз определять расстояние: по низкому солнцу на краю горизонта. В такие моменты легко верится, что пустыня безгранична, что эти пески - сама вечность.