Дарья Дезомбре - Ошибка Творца

Маша нахмурилась, вспоминая бледного Никиту и его саблю:

— Вы хотите сказать, что Надя не чувствовала уже, где явь, а где игрища?

— Не знаю, — пожал плечами Федя. — Она просто постоянно говорила мне о моем предназначении как ассасина.

— Убивать? — нахмурилась Маша.

Федя кивнул.

— Я сначала думал, она просто так говорит, от нечего делать. А затем сказала, что я должен кого-нибудь убить на самом деле. Иначе никакой я не ассасин, а дырка от бублика.

— А вы?

— А я сначала отмахивался. Потом мы поскандалили. Я сказал — если тебе нужен убийца, то это не ко мне.

— А ей нужен был убийца? — сказала Маша совсем тихо, но Федя ее услышал.

— Похоже на то, — кивнул он и вновь занес внушительную пятерню, чтобы почесать в коротко стриженном затылке.

Маша вглядывалась в лицо Андрея: уставшее и какое-то задумчивое.

— Ее надо допросить, — сказал он ей, изложив до этого со всеми подробностями свою беседу с сестрой Нади Шварц.

— Андрей, ее надо задержать, — тихо ответила Маша. — Эта барышня вписалась в ролевые игры, чтобы найти людей легковнушаемых и склонных к трансформации действительности. Сначала она опробовала свои чары на этом Феде — добрейшем парне, который и мухи не обидит. А поняв, что промахнулась, стала приручать группу безработных — практически подростков, один из которых откровенно болен, а два других — крайне внушаемы. Она их приручила, возможно, она же и купила им по плащу с перчатками. — Маша подняла на него глаза, горящие праведным огнем. — Это ведь на самом деле она убила своего отца, а не Никита, Андрей!

— Тсс… Не гони лошадей, Марья, — накрыл ее руку своей ладонью Андрей. — Главного-то у нас нет.

— Мотив? — вздохнула Маша, а Андрей кивнул.

Высокий и стройный.

Высота седалища 52–53 % высоты тела.

Позднее половое созревание.

Длинный череп и узкое лицо.

Резко выступающий подбородок.

Бороздка под носом четко выраженная и узкая.

Розовые соски.

Если вы отвечали данному описанию (список, впрочем, был много длиннее), то вас можно было назвать истинным арийцем. Сам термин «ариец» был придуман вовсе не национал-социалистами. Его описал еще в середине XIX века француз де Габино в своем труде «Опыт о неравенстве человеческих рас». Он утверждал, что лучшие представители человечества белокуры и голубоглазы и водятся в Северной Европе. Понятно, что размножение таких чудесных людей нельзя было пустить на самотек. Как говаривал Генрих Гиммлер: «Любое расовое смешение уродует гармоничную картину расы. Нордическая голова, посаженная на восточное туловище, выглядит неэстетично». Итак, нордическая голова должна быть обязательно посажена на нордическое тулово, создавая «расу полубогов», и добиться этого, по мнению того же Гиммлера, можно было лет через 20–30. Что, согласитесь, смешной срок для такой высокой цели.

После издания «нюрнбергских расовых законов» в 35-м году немцы стали подходить к созданию семьи с еще большей серьезностью — фюрер был недоволен своими подданными. Слишком смешивались. Арийцам надлежало жениться только на арийках, но, чтобы не попасть впросак, следовало тщательно, до третьего колена, проверить будущего супруга/супругу. Предусматривались подробные опросники (особенно для чистейших из чистейших — отрядов СС). Впрочем, опрашивать барышень предписывалось в как можно более щадящем их чувства режиме. И только после удачного собеседования разрешалось заниматься главным. Детопроизводством.

— Я ничего им не сказала. — Клиентка с легкой усмешкой смотрела, как адвокат Ерошин аккуратно выкладывает на железный стол СИЗО блокнот и ручки.

— Вот и отлично. — Ерошин раскрыл блокнот. — Сейчас, спасибо американскому кино, все грамотные стали. Я очень рад, что вас представляю, Надежда.

— Верю. — Красавица склонила голову на плечо, будто изучая Дениса Алексеевича — сухого, небольшого росточка человечка с редкими пегими клочками волос на крупном неровном черепе. — Дело у меня громкое, пусть и общественное. Денег вы на мне не заработаете, но репутацию — очень даже.

— Зря вы так, барышня. На репутацию мне работать не надо. — Он продемонстрировал ей ряд фарфоровых коронок. — У меня четырнадцать лет опыта, да и специализация…

— Мне наплевать на ваш опыт, — перебила его клиентка. — Мне важно другое. Вы должны быть согласны с моей линией защиты. Только на этих условиях вы остаетесь моим адвокатом.

— У вас уже есть линия защиты? — осклабился он еще шире — студенточка сама рвется в бой, так что же?

— Да. — Красавица прикрыла опахалом ресниц изумрудные глазищи.

— Отличная новость. — Ерохин занес шариковую ручку над блокнотом. — Но начнем мы все-таки с самого начала.

— Надежда Борисовна Шварц. Двадцать лет.

— Когда вас задержали?

— Два дня назад. Прямо в университете. — Надя повела плечами — воспоминание явно было не из приятных.

— Основание для задержания?

— Подстрекательство к убийству, соучастие, убийство. — Шварц перевела глаза на небольшое окно, забранное решеткой, за которым по яркому летнему небу плыли ватные облачка. — Они нашли чек. Чек на два прорезиненных плаща и две пары резиновых же перчаток из костюмного магазина. Продавец вспомнил меня. Макс и Тася подтвердили, что я давно хотела расправиться со своим отцом. Говорили, что тот хотел меня убить, отравить.

— Это правда? Потому что, если принять эту версию… — Адвокат поднял от бумаг голову в проплешинах.

— Вы меня не слушаете, Денис Алексеевич. Версию я вам изложу сама, и ни о каком покушении на меня там речи не будет.

— Как скажете. — Адвокат хмыкнул про себя — решительная девица. Понятно, почему она кукловодила теми тремя недотепами.

— Важно не это. Убивал Никита, и он, единственный, держится изначальной версии событий. Получалось мое слово против слова Макса с Тасей. — Лицо Шварц замкнулось. — Если бы не вмешалась моя сестра…

— Это как раз не страшно, — покивал адвокат. — Свидетельства родственников — шаткая линия и для защиты, и для обвинения — старые семейные разборки, ревность между сестрами… Хуже то, что ваши друзья, Максим и Таисия, уже договорились с прокуратурой. Им грозит максимум соучастие в убийстве второй степени. Улики, — он заглянул в свои записи, — против них исключительно косвенные: на месте преступления они не появлялись, скрыть следы — к примеру, поставить другие номера на машину — не пытались.

— Что ж, договорились — и отлично. — Надя, откинув голову, тряхнула бронзовой гривой и впервые улыбнулась своему защитнику. — Теперь наша главная цель — чтобы прокуратура разделила два дела — мое и Никитино. Это несложно — им наверняка покажется, что по отдельности нас проще будет засадить за решетку. — Она сделала паузу, в которую адвокат, как и сотни мужчин до него, загляделся на свою подопечную.