Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга первая

— Кажется, не особенно обожгло, — сказал один из них.

Трусов посмотрел на свой костюм и ужаснулся: китель во многих местах был прожжен, из белого превратился в грязножелтый. «Как же я пойду по городу?»- подумал он, продолжая оглядывать себя, и спросил:

— Где дети?.. Живы они?..

— Живы, живы, — ответила женщина, у которой он брал ведро с водой. — Пойдемте, товарищ участковый, ко мне, я вам дам рубашку и брюки. И вазелин у меня есть, ожоги надо сейчас же смазать. — Она взяла его за рукав и повела в подъезд.

По двору ходили пожарные, у водопроводной колонки стояли две красные машины, вокруг которых толпились люди. В разбитом окне дыма уже не было, из него тянуло запахом горелых тряпок и мокрой глины.

Когда Трусов умылся, переоделся и посмотрел на себя в зеркало, он нашел, что вид у него вполне приличный, если не считать подпаленных бровей и красных пятен на щеках. Узнав от хозяйки, что нужный ему человек живет этажом ниже, Трусов поблагодарил женщину, пообещав принести ей одежду к концу дня, спустился по лестнице и позвонил в указанную квартиру.

— Входите! — раздался за дверью приглушенный голос.

Трусов вошел в узкий коридорчик, потом в большую комнату, обставленную массивной дубовой мебелью, и увидел утонувшего в кресле худенького седоголового старика с газетой в руках. Хозяин поверх очков посмотрел на вошедшего.

— Здесь живет Никонов? — спросил Трусов.

— Вы погромче, молодой человек, я не особенно хорошо слышу, — сказал старик. Трусов повторил вопрос погромче. Старик кивнул головой. — Я и есть Никонов.

Трусов прошел к столу и сел на стул против хозяина.

— Вам именно я нужен? — тревожно спросил старик. Он отложил газету в сторону, снял очки.

— Да. Не узнаете своего участкового? — улыбнулся Трусов. — У вас на первом этаже произошел пожар. Не слышали?!

— Пожар? — Старик живо поднялся.

— Потушили уже. Сидите, пожалуйста, — сказал Трусов. Никонов сел. — Мне пришлось принять участие, и костюм мой… вот он, — Трусов похлопал рукой по газетному свертку, — пришел в негодность. Спасибо, нашлись добрые люди. Дали брюки и рубашку, — продолжал он, в то же время с сомнением думая, мог ли глухой старик принять участие в убийстве.

— Зачем же я потребовался вам, товарищ участковый? — спросил Никонов.

— Давно вы знаете шофера Чурикова? — напрямик спросил Трусов и пристально посмотрел на старика.

— Я такого не знаю.

— Чуриков убит, — сказал Трусов.

— Постойте, постойте… — Старик вдруг заволновался. — Вспоминаю теперь… мне сын рассказывал об убийстве шофера и пассажира… кажется, он назвал такую фамилию… Они, вроде, были знакомые…

— А где ваш сын?

— Вчера он уехал в командировку. Вот несчастье! Коля рассказал бы все, верное слово.

Узнав, где работает сын Никонова, куда и на сколько дней он уехал в командировку, Трусов ушел подавленный. Никаких материалов получить ему не удалось, ничего толком он не узнал, задание, можно сказать, не выполнил. Что ему скажет майор? Наверное, рассердится. До сих пор почти никаких следов преступников не обнаружено и начальник отделения рвет и мечет, срывает зло на всех работниках.

В отделении Трусова встретил Вязов, вышедший из кабинета начальника. Лейтенант озабоченно смотрел на лист бумаги, медленно шагая по коридору, и лицом к лицу столкнулся с участковым.

— Какие результаты? — спросил он, остановившись.

Трусов грустно покачал головой, сказав, что Никонов уехал в командировку в Самарканд.

— Пошли к майору, — сказал было Вязов, но вдруг, осмотрев участкового с ног до головы, спросил:- Почему в таком виде?

Смущаясь, Трусов коротко рассказал о пожаре.

— Тогда идемте сначала к капитану, — сказал Вязов и круто повернулся.

— Зачем? — спрашивал Трусов, шагая вслед за лейтенантом.

— Подробнее расскажешь о пожаре. О том, как детей спас. Это же подвиг!

— Я все рассказал… Никаких подвигов не было… — оправдывался Трусов.

Вязов остановился и с улыбкой посмотрел в глаза участковому.

— Эх, Петр Силантьевич, не знаешь ты, какой ты хороший человек, — сказал он и легонько подтолкнул товарища к две|ри заместителя начальника.

До пятнадцати лет Миша Вязов жил с отцом и матерью в Дубовке. Местечко это дачное, лес там тянется километров на двадцать — по одну сторону железнодорожного полотна дубовый, а по другую — сосновый; лес пересекает небольшая речка, которая то превращается в озера, заросшие по берегам камышом, то в быстрые ручьи.

Отец Миши работал слесарем-лекальщиком, каждый день ездил на завод на поезде, а по выходным дням любил порыбачить. Миша увязывался с ним. Вставали они задолго до рассвета, поеживаясь, шли сначала по лесу, потом спускались в долину, в травянистые луга. У отца были облюбованные места, в зависимости от времени года или погоды он шел на быстрину или к озерам, сидел на берегу, не шевелясь, покуривая старую трубку. Миша не любил ждать, пока рыба сама придет, он ходил с удочкой по берегу, приглядывался и закидывал там, где, по его расчетам и догадкам, можно было без особого терпения подцепить щуку или окуня. И надо сказать, что они с отцом пользовались переменным успехом. Отец, идя с рыбалки, добродушно посмеивался, если у сына кошелка была потяжелее.

— Ты, наверное, Мишка, следопытом будешь. Ходишь все да высматриваешь и, глянь, подцепишь.

— Плохо, что ли? — смеялся Миша. — Рыба умная, ее интересно перехитрить.

— Рыбу-то перехитрить не трудно, человека гораздо труднее, — говорил отец.

Михаил вспомнил о детстве, когда однажды встретил возле своего дома Костю с Виктором. Они, видимо, ругались.

— Чего не поделили, камни на мостовой? — спросил Михаил. — Здравствуйте, орлы!

Костя обрадовался, а Виктор руки не подал, посмотрел на лейтенанта исподлобья и отвернулся.

— Сразу видно, что у товарищей экзамены, — продолжал Вязов, искоса поглядывая на насупленного Виктора, — побледнели, разговаривают нервозно, смотрят исподлобья.

— Это вон Виктор нервничает, — кивнул головой на товарища Костя, — а я спокоен. Я хотел к вам зайти,

Михаил Анисимович, а он не хочет.

— Почему?.. — Вязов с прищуром посмотрел на парня. — Нажаловался на меня отцу, а теперь стыдно.

«Ага, значит, попало от отца», — подумал Виктор и злорадно усмехнулся.

— Милости прошу ко мне, — весело продолжал Вязов. — Я не злопамятный, дружбу из-за пустяков не теряю.

— Ладно, я тоже не злопамятный, — Сказал Виктор, ожидавший, что лейтенант начнет сейчас его упрекать, читать нравоучения.

Костя вошел в комнату, как старый знакомый, сказав: «Там соседки для нас, Михаил Анисимович, чай не приготовили?», а Виктор критически осмотрел скудную обстановку, скривил губы, но в глубине души остался доволен его холостяцким жильем.