Артур Дойл - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив

— Да, сэр! Подкосила. Или это иначе называется. Может, он, наоборот, понял, что нет никакой смерти. То есть преграды между жизнью и смертью. А если она и есть, то через нее можно перелезть — вот как через ту баррикаду во Французском тупике. Я видел. Я все видел. А если уж мертвые возвращаются — то как вообще говорить о том, что бывает и чего не бывает?!

Стрэнджвик вскочил с дивана и заходил по комнате, бурно жестикулируя.

— Я видел. Видел своими глазами, — повторял он. — Она ушла, потом пришла — и они ушли вместе. Он не стал убивать себя вот так прямо, а если не совсем прямо — то такая смерть, наверное, не разлучает. Их точно не разлучила. Я уверен, они вместе. Сейчас и навсегда. Ушли туда, в вечность, держась за руки. А я куда уйду? А мы? Вот вы двое, старшие, умные — вы можете сказать, во имя чего мы еженощно и ежечасно подвергаемся бедствиям?

— Бог его знает, — тихо сказал Кид: не то в ответ, не то самому себе.

— Может быть, нам лучше позвонить, вызвать помощь? — шепнул я ему. — Ведь парень сейчас окончательно потеряет контроль над своим рассудком!

— Нет-нет, не бойтесь. Это пик, через несколько секунд возбуждение начнет спадать. Уж поверьте, я такого в своей фронтовой практике навидался. О! Вот, кажется, сейчас…

— Исчезла навечно ты, скрылась из глаз — но боги не сделают так еще раз! — вдруг продекламировал Стрэнджвик хриплым, ломающимся, даже не юношеским, а мальчишеским голосом. Глаза его закатились, он пошатнулся.

Доктор подскочил было к нему, чтобы поддержать, — но молодой человек вновь выпрямился.

— И, чтоб я был проклят, пусть она не говорит, что будет всегда со мной! — выкрикнул он в приступе безумной ярости. — Какая разница, кто кому кидал записки в окно! Если хочет — пусть подает в суд! Что она знает? Что она знает о жизни и смерти? А я? Я хоть что-то знаю? О том, как смерть перетекает в жизнь, — да, даже слишком; а об остальном?! И все же, все же… Если идти вместе, через жизнь и смерть — то сперва я должен увидеть на ее лице такой же взгляд, как… как смотрела она, когда сумела прийти за тем, с кем прошла по жизни… прийти уже с другой стороны. А вот когда она, эта, сможет посмотреть так — тогда мы и пойдем, рука об руку… И никакая смерть не разлучит нас: она вообще не разлучает, а соединяет! Но она не сможет так посмотреть, увидеть, пойти… Она никогда не может понять… О, будьте вы все прокляты, ступайте в ад, вы все — и родичи, и юристы, и ты, и я… Я всем этим сыт по горло — да!

Он снова покачнулся — и всю ярость будто бы сдуло с его лица. Кид наконец подхватил Стрэнджвика под локоть, помог удержаться на ногах, подвел к дивану. Юноша едва добрел туда — и рухнул пластом. Кид порылся в шкафу, вытащил оттуда одну из ярких мантий, [87]накрыл ею Стрэнджвика, как одеялом.

— М-да… — Доктор покачал головой. — Что ж, вот теперь пик возбуждения действительно миновал. Мальчику нужно какое-то время полежать спокойно, а потом все будет в порядке. Между прочим, кто его рекомендовал в ложу?

— Если не ошибаюсь, один из тех, кто был на сегодняшнем заседании. Он, думаю, и сейчас еще в зале. Спросить?

— Тогда уж и позовите, пожалуйста. Не всю же ночь нам тут парня караулить…

Я пошел в зал — там действительно еще продолжалось чаепитие, а сигарный дым плавал под потолком такими густыми облаками, которые даже не снились строителям Храма Соломона, — и вскоре вернулся, сопровождаемый тем самым братом из Южно-Лондонской ложи. Это был пожилой джентльмен, худощавый, очень корректный — и очень встревоженный.

— Мне очень жаль, если что-то пошло не так, — начал он извиняться буквально с порога. — Видите ли, у молодого человека были… серьезные проблемы. И я решил, что ему полезно провести время в неформальной обстановке, среди единомышленников… Очень жаль, что нервный срыв настиг его именно сейчас!

— Все в порядке. — Кид успокаивающе выставил ладони. — Как я понимаю, вашего протеже настигло прошлое. А уж извиняться за то, что могло случиться с человеком на войне, — это, право слово, излишне. Такое случается.

— Конечно, конечно. Я, строго говоря, имел в виду скорее послевоенные проблемы, но вы правы.

— Да какие уж после войны могут быть проблемы, — весело сказал Кид. — Ну, на работу не самую лучшую удалось устроиться. Ну, отвычка от мирной жизни. Ничего, пройдет…

— С работой у него как раз проблем нет. Тут другое. — Пожилой джентльмен кашлянул. — Вы понимаете, конечно, сэр, что это между нами, — но в данный момент над Клемом нависает угроза судебного обвинения. В нарушении обещания жениться, знаете ли… Гм…

— Ах, вот как…

— Да. Увы. Настоящая драма, я вам скажу. Замечательная девушка, лучшей невесты поискать… тут, конечно, молодым людям никто не советчик, но ведь они же друг друга любят, это всем их знакомым очевидно! И вдруг — такая вот неприятность. Внезапно, без какого-либо объяснения причин. Якобы девушка не может как-то так посмотреть, не может куда-то пойти… Это ведь не объяснение, верно?

— Пожалуй… — медленно произнес Доктор.

— И что только творится в умах современной молодежи… — Наш собеседник скорбно поджал губы.

— Затрудняюсь ответить на столь общий вопрос. Впрочем, физически вот с этим конкретным представителем молодежи все более-менее нормально. Ему нужно немного отдохнуть — а потом забирайте его домой: вы ведь знаете, где он живет? Нет-нет, не стоит благодарности. Помогать людям — мой долг, брат…

— Арминий. Брат Арминий, — ответил пожилой джентльмен. — Да, я, конечно, знаю, где Клем живет. Ведь он же мой племянник. Точнее — племянник моей покойной жены.

Мы с Кидом обменялись быстрыми взглядами.

— С Клемом все-таки что-то серьезное? — встревожился брат Арминий.

— Нет, все хорошо. — Голос Доктора был абсолютно спокоен. — Просто ему нужно немного отдохнуть.

«Окопная Мадонна» входит в поздний цикл «масонских» рассказов Киплинга. Произведения эти очень странные, находящиеся на стыке нескольких жанров — включая и детективный. На русский язык они не переводились. Впрочем, постоянным читателям «Книжного клуба» известно одно произведение из этого цикла: рассказ «Поцелуй фей» (см. сборник «Шерлок Холмс и не только», 2011). Кстати, там тоже фигурирует доктор Кид, да и личности рассказчиков, от которых ведется повествование, по-видимому, совпадают. Масонские ложи, правда, разные — но они у тогдашних англичан играли роль клубов, так что доктор Кид и рассказчик, в послевоенном Лондоне посещавшие одну ложу, через несколько лет, переехав в провинциальный Беркшир, вполне могли стать членами другого «масонского клуба».

В данном рассказе загадки начинаются прямо с названия. Почему — «Окопная Мадонна», если в самом тексте о Мадонне нет ни слова? Но современникам, пережившим Первую мировую, не надо было ничего объяснять. Так называемая «Окопная Мадонна» — один из персонажей военных легенд: загадочная женская фигура, которая якобы время от времени появляется перед окопами или даже в них самих и молится за всех солдат, вне зависимости от того, под какими знаменами они сражаются.