Артур Дойл - Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив

— Ты что, совсем думать разучился, Гек Финн? Где бы, по-твоему, стал искать настоящий сыщик? Везде — и ни чего бы не пропустил. Сначала он ищет в самых видных местах — то есть там, где искать никому и в голову не придет а если там ничего не найдет, то примется за более укромные, то есть обычные, места. Но осмотреть он должен все такая у него работа. И на суде должен все помнить. Мне конечно, не хотелось, чтобы в ботинках что-то нашлось.

— Почему, Том?

— Я же тебе сказал почему. Потому что ботинки — слишком уж очевидное место. Если белый выдает себя за негра, он догадается, что его новый хозяин, может быть, захочет его обыскать, а поэтому ничего подозрительного в карманах прятать не станет, ведь так?

— Сам бы я до этого не додумался, но, наверное, так оно и есть. Все-то ты замечаешь, Том, во все вникаешь.

— На то я и сыщик. Я запомнил каждую мелочь в этой пристройке и обо всем могу рассказать: от мушкета на крючке, без кремня в замке, до старых серебряных часов Брэдиша — они висят под полкой, минутная стрелка у них сломана — она такой же длины, как часовая, и если захочешь узнать по ним время, то ошибешься недели на две, не меньше. И еще я заметил…

Вдруг меня осенило:

— Том!

— Что?

— Ну и дураки мы с тобой!

— Почему?

— Потому что теряем время попусту! Скорей бегом к шерифу — пусть он придет сюда, схватит этого молодчика и посадит в тюрьму за то, что он надул Крота Брэдиша.

Том так и застыл на месте, да и отвечает ехидно:

— Ты что, и вправду так думаешь?

Я смутился, но все равно сказал: «Да», хоть и не очень твердо.

— Гек Финн, — отвечает он горестно, — вечно ты упускаешь из виду отличные возможности. Заговор идет как по маслу, а ты хочешь так бездарно выдать негра шерифу и все испортить.

— Почему испортить, Том Сойер?

— А ты подумай немножко и увидишь. Как, по-твоему, на нашем месте поступил бы сыщик? Пошел бы, как самый обычный простофиля, поймал бы этого жулика, выведал у него, где его сообщник, потом схватил бы и сообщника, вытряс из него двести долларов, и все? И до утра бы все закончилось, и никакого блеску! Никогда еще не встречал таких твердолобых, как ты, Гек Финн!

— Ну а что же еще, по-твоему, делать, Том Сойер? Если у сыщика есть хоть капля здравого смысла, он так и поступит.

— Здравый смысл! — передразнил Том. — Дурачок, зачем сыщику здравый смысл? Он тут вовсе не нужен, а нужна гениальность, проницательность и чудесные озарения. Сыщик, у которого есть здравый смысл, никогда себе славы не наживет, а то и вовсе без куска хлеба останется.

— Ну и что же, — спрашиваю, — теперь делать?

— Выход у нас только один. Оставим в покое этих жуликов — пускай делают свое дело и убираются, а мы найдем улики и выследим их. На это, может быть, уйдет не одна неделя, зато славы будет, сколько нам и не снилось! Тут все дело в уликах.

— Ладно, — отвечаю сердито, — будь по-твоему, но, сдается мне, глупости все это.

— С чего ты взял, что глупости, Гек Финн?

— Потому что вилами по воде писано, поймаешь ты их или нет, а если даже и поймаешь, то они уже просадят свои двести долларов, и Кроту этих денег не вернуть. Где же тут здравый смысл?

— Говорил я тебе, что в частном сыске никакого здравого смысла нет, ну и чурбан ты! Это выше, и лучше, и благороднее, а деньги — кому они нужны? Тут дело в славе!

— Ладно, — отвечаю, — делай, как знаешь, я мешать не стану. Выкладывай свой план.

— Ну вот, совсем другое дело! Пошли, а пока будем взбираться наверх, я тебе расскажу. Эти два мошенника думают, что они в безопасности. Им невдомек, что в захудалом городишке вроде нашего могут быть сыщики. Им такое и в голову не придет! Потому-то они для нас легкая добыча. Негр смоет краску, они переоденутся по-новому, так что их ни Крот не узнает, ни кто-нибудь еще, и, вполне возможно, останутся пока здесь, чтобы еще кого-нибудь надуть. Ну а теперь — наш план. Если вы с Джимом встретите здесь чужака, сразу говорите мне. Если это тот самый негр, я узнаю его и оставлю в покое, пока не застану с другим чужаком, — тут-то мы их и схватим!

— А вдруг ты их с кем-нибудь перепутаешь?

— Предоставь дело мне, все будет как надо, вот увидишь.

— Это и есть весь план, Том?

— Этого более чем достаточно. Все, что от тебя нужно, — выслеживать чужаков и рассказывать мне.

Мы пошли дальше, забрались на наше дерево, а там уже сидел Джим. Мы ему рассказали, что к чему, а он обрадовался и ответил, что наш заговор — самый лучший на свете и идет как надо. А в половине второго ночи Джим протрубил в рог. Вышло очень громко и страшно — даже мертвецы и те, наверное, в могилах переворачивались. Потом мы отправились в город — смотреть, что же мы натворили.

Получилось так, что лучше не бывает! И Том так сказал, и Джим. Народу было на улицах видимо-невидимо, и все так перепугались, будто конец света настал. В домах огни горят, все кричат наперебой, и ругаются, и пророчествуют, а сами от страха даже не понимают, что говорят. И барабаны грохочут, и флейты играют, и солдаты маршируют, а полковник Элдер и Сэм Рамфорд выкрикивают команды, и собаки воют — словом, красота необыкновенная!

За час до рассвета Том засобирался обратно к Кроту Брэдишу — искать следы и прочие улики, пока они еще свеженькие, и тогда можно будет выслеживать беглого негра. Тетя Полли, понятное дело, станет волноваться, но идти к ней отпрашиваться сейчас нельзя: возьмет да и запрет Тома на замок, и как же тогда наш заговор? Том и велел Джиму сходить к тете Полли — объяснить, что Том ушел по шпионским делам, попросить у нее разрешения и успокоить ее, а потом Джим нас догонит. Мы с Томом пошли по дороге вдоль реки и добрались до домика Крота, когда уже светало.

Пришли, а там — о боже! Прямо возле пристройки на земле лежит Крот Брэдиш, весь в крови — похоже, помер; рядом с ним его старый мушкет, на стволе — волосы и кровь; пристройка открыта, негра и след простыл, все перевернуто, вещи разбросаны, поломаны, а вокруг полно отпечатков, следов и улик — выбирай на вкус. Том велел мне бежать за гробовщиком — только не за новым, пусть лучше за дело возьмется Джек Трамбулл, наш старый приятель, — а он, Том, меня догонит, как только соберет улики.

Уж чего-чего, а проворства Тому не занимать. Я и за поворот зайти не успел, оглянулся — а он уже мне шляпой машет. Подбежал я к нему, а он говорит:

— За помощью идти не нужно, Гек. Обо всем уже позаботились.

— То есть как позаботились, Том? Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, я знаю. Здесь был Джим.

Оказалось, и вправду был. Том нашел его следы. Джим, ясное дело, пошел короткой дорогой, через гору, и нас обогнал — мы ведь шли по длинной, вдоль реки. Я совсем из сил выбился и был рад-радешенек, что теперь не надо ни за кем бежать. Пока Том осматривал улики, я зашел за дом — оттуда не было видно мертвеца — и присел отдохнуть. А уже через пару минут пришел Том и говорит, что со всем управился: кроме Крота и Джима, здесь были еще четверо и у него есть их следы, а в пристройке — только следы Крота, белого негра и еще чьи-то — наверное, его приятеля. Джим и двое других пошли за помощью короткой дорогой через гору, а негр и его сообщник побежали к ручью — скорей за ними!