Джеймс Чейз - Том 19. Посмертные претензии. Хитрый как лиса. Плохие вести от куклы

Ее губы печально оживились.

— А у меня были все основания волноваться, не правда ли?

— Вы не слышали эту машину в ночь, когда он умер? — спросил Кэмпос. — Да, вас ведь не было дома, я помню.

Он стоял, вздыхая, заставив себя вымученно улыбнуться.

— О'кей, мисс Стэннард, благодарю вас. Думаю, что теперь все ясно. Остальное он нам выложит. Не сразу, конечно, а через несколько часов. К тому времени ему понадобится «помощь», и он заговорит. Я сообщу вам и вам, Прендстеттер.

Зазвонил телефон. Сделав над собой усилие, Дэйв открыл глаза. Сумерки, пытающиеся представить себя дневным светом, осветили края занавесей. Он застонал с занемевшими ногами и руками. Казалось, что всего минуту назад он скинул одежду, пальцы все еще не отдохнули от руля, который он держал на протяжении стольких часов. Дэйв вскочил, схватил из шкафа покрывало, завернулся в него, потом сообразил, что надо идти к телефону. Его часы лежали на столе. Он взял их в руки: 6.17, а он вернулся сюда в 3.40.

Войдя на кухню, он схватил трубку, но она выскользнула у него из рук и стукнулась о стену. Дэйв нагнулся, поймал трубку и произнес свое имя.

— Зря старались, — сообщил Кэмпос. — Вроде бы выглядело весьма перспективно, но без толку. В ту ночь, когда утонул Оутс, этот парень был заперт в Окснарде.

— В тюрьме? За что?

Дуг раздвинул качающиеся двери из обеденного отсека и стоял, придерживая их. На нем был желтый купальный халат и резиновые тапочки. Волосы взъерошены. Одна рука у него была забинтована. В полутьме он казался очень похожим на Рода. Глаза у него были совсем такие же, прозрачные и сияющие. Сейчас они смотрели с упреком.

Кэмпос пояснил:

— Угон машины. За рулем был не он, просто решил прокатиться с другим болваном. Но его все равно задержали. До следующего утра. Поймали их на закате, а Оутс утонул лишь после наступления темноты.

— Правильно, но он доставлял наркотики?

— По пятьдесят долларов за порцию. У парня в комнате обнаружено почти три тысячи наличными. Оутс у него был не единственным покупателем. Благодарю за то, что вы поставили меня в известность.

— Рад стараться.

Дэйв положил трубку, повернулся, включил свет. Снял с плиты кофеварку, выбросил гущу, вымыл ее под струей воды в раковине. Дверь за его спиной захлопнулась. Вошел ли Дуг в кухню или вышел из нее? Какая разница!

Дэйв налил воду в нижнюю часть, засыпал кофе в верхнюю. Дверь снова закачалась. Он обернулся. Дуг протягивал ему старый замусоленный халат. Спросил:

— Ты давно приехал?

Дэйв поставил кофеварку на огонь.

— Мне нужно было вернуться.

— Ты не собирался, — заметил Дуг. — И ты обещал мне позвонить утром.

— Очевидно, мне следовало позвонить накануне вечером.

Дэйв взял халат и облачился в него.

— Это называется благоразумием, не так ли?

— Иногда это просто называют «хорошими манерами».

Дуг смотрел на голубой огонь.

— Что заставило тебя передумать?

— Девушка, совершенно одна в пустом доме на берегу. Неделю назад утонул человек, которого она любила. Я ей не нравлюсь. Я приношу ей новости, которые она не хотела бы слышать. Но сегодня вечером она попросила меня остаться с ней. Для того, чтобы выпить по рюмочке, сказала она, но в действительности она имела в виду нечто большее. Было очень темно. Любой мужчина ей бы не отказал, а ей было безразлично, к кому обращаться. Просто я был рядом… И тут… — он похлопал себя по карману в поисках сигареты. Дуг протянул ему свою пачку. Дэйв взял одну. — И тут я понял, каково оставаться одному. Действительно одному.

Он внимательно наблюдал за Дутом, тот тоже закуривал.

— Тебе это известно?

— Ты прекрасно знаешь, что известно.

Дуг бросил спичку в мусорное ведро.

— Лучше, чем тебе. Я с этим познакомился дважды.

Он говорил про Фокса Олсена. После того, как Жан-Поль разбился, Дуг бросил работу в НАТО и возвратился из Франции в Лос-Анджелес. И благодаря какой-то сумасшедшей случайности встретился с человеком, которого любил еще мальчишкой. Более, чем через двадцать лет. Но за эти годы с Олсеном случилось много чего. Они с Дугом урвали у судьбы несколько хороших дней. А потом он упал в тоннеле в темноте на подгнившие доски заброшенного увеселительного причала с кусками свинца в груди, которые остановили его сердце. И вот тут Дуг повстречался с Дэйвом.

— Все равно, — сказал Дэйв, — вот эта-то мысль и погнала меня сюда. Я сказал, что наши беды из-за какого-то недопонимания. Это плохо, но все-таки не самое худшее. Значительно хуже, если у человека вообще нет никого, кто его может недопонимать. И я здесь. Ошибка с моей стороны или нет? Сейчас не говори. Мне надо воспользоваться ванной. Если, конечно, она не занята твоим приятелем.

— Лораном? — Смех Дуга был кратким и ироническим. Он покачал головой. — Его здесь нет. Его уже не было, когда ты приходил в первый раз. Он уехал сразу после обеда. В спешке. Даже позабыл свою куртку. Похоже, что он не спит с мужчинами. Его страшно расстроило, когда я подумал, будто он ляжет со мной. Надеюсь, в городе имеется другое заведение типа «Европейских моторов»? По-моему, мне в «Моторы» путь заказан. Я не хочу лишних разговоров.

— Скверно, — произнес Дэйв. — Извини, мне нужно на минутку.

Выйдя из ванной, он посмотрел налево. Дверь в спальню была распахнута. За ней в полумраке поблескивала белая кровать. Она была слишком большой для такого маленького помещения. Настоящее произведение искусства, сплетение раковин, улиток, завитков, листочков сказочных цветов. Точеные ножки. Громоздкая игрушка, но сделанная на совесть, в отличие от прочей мебели, которую он приобретал одновременно с кроватью. Декабрь 1945 года. Он возвратился все еще в армейской форме, потому что оставленная дома одежда ему больше не годилась. Он больше не мог жить с отцом, вернее, с его бесконечными женщинами в тесной квартирке и использовал все деньги для приобретения вот этого дома, который уже тогда был старым. Он был расположен на тихой окраинной улочке. Требовалась какая-то обстановка, кровать, чтобы спать. Он купил первое, что предложил ему агент, невысокий, темноволосый, женоподобный человек по имени Род Флеминг, с которым он потом спал в этой нелепой кровати. Род был для него другом, слугой, сиделкой, самым близким человеком до самой его смерти, которая их разъединила. Мысль о том, что какой-то совершенно посторонний человек — Лоран — осмелился занять его место в этой кровати, заставила Дэйва яростно сжать кулаки.

Он их разжал, испытывая отвращение к самому себе. Рода больше нет и не будет, пора с этим смириться.

Дэйв повернулся и прошел снова в кухню, где находился Дуг. Он не улыбался. Он протягивал ему чашку кофе. Дэйв взял ее и кивнул головой.