Джеймс Чейз - Том 20. Дни печали мисс Халагген. Никаких орхидей для мисс Блендиш. Вдогонку за смертью

Когда они вошли в гостиную, их ожидала вся банда. Флинн поставил чемодан на стол, j — Добыча, мамаша! Все произошло именно так, как вы и предполагали.

Мамаша Гриссон медленно подошла к столу, как-то заторможенно открыла чемодан. Все сгрудились возле нее, даже Слим заинтересовался. Вид аккуратно уложенных банковских билетов потряс их. Никто из них еще ни разу не видел такого количества денег.

— Вот это да! — воскликнул Эдди.

Слим с открытым ртом, тяжело дыша, наклонился к чемодану.

— Вот мы и добились! — сказала мамаша. — Миллион долларов! Наконец-то!

— Ну, мамаша, начинайте дележку, — поторопил ее Эдди. — Я сгораю от нетерпения пощупать свои деньги. Сколько приходится на голову?

— Да, — сказал Уоппи, тоже порядком возбужденный. — Так сколько приходится на брата?

Мамаша закрыла чемодан и застегнула замки. Затем посмотрела на окружающих и села на свое место. Банда с недоумением уставилась на нее.

— Что случилось? — с нетерпением спросил Эдди. — Делите добычу!

— У всех билетов в чемодане одна серия, — заявила она. Эти деньги сущий динамит.

— Что вы говорите? — всполошился Эдди. — Ими нельзя пользоваться?

— Безусловно, можно, если вы хотите на следующий день отправиться в газовую камеру.

— Но тогда, черт побери, зачем было нужно прилагать столько усилий? — воскликнул Эдди.

— Не волнуйтесь, — успокоила всех мамаша. — Я продумала этот вопрос. Я отправлю деньги Шульбергу, который пустит их в оборот через несколько лет, а взамен даст нам полмиллиона долларов, которыми можно пользоваться сейчас. Это все же лучше, чем миллион, который лежит без дела.

Неожиданно Слим плюнул через плечо в камин.

— Разговаривать, это ты умеешь, — проговорил он и лег на диван, уткнувшись в какой-то журнал.

— Есть о чем подумать, — заявил Эдди. — Я рассчитывал на пятую часть.

— Я не сомневаюсь, — мамаша разразилась хохотом.

— Тогда по сколько мы получим? — с беспокойством осведомился Уоппи.

— Вы получите по три сотни на каждого. И ни цента больше.

— Вы шутите? По три сотни? — крикнул Эдди с перекошенным лицом. — Как все это понимать?

— Это ваши карманные деньги, — объяснила мамаша. — Каждому из вас полагается по двести тысяч долларов, но вы их никогда не увидите. Я слишком хорошо вас всех знаю. Если вам отдать эти деньги на руки, через неделю вы встретитесь в одной камере. Вы не найдете ничего лучшего, как швырять деньги направо и налево. Таким образом большинство и попадается. Они не могут удержаться от соблазна и начинают сорить деньгами, и это все. Не успеют они оглянуться, как уж» в полицейском участке. Что, интересно знать, ты скажешь полиции, когда там поинтересуются, откуда у тебя столько денег? — она указала пальцем на Эдди.

Эдди открыл было рог, чтобы ответить, но так ничего и не сказал, так как понимал — мамаша, как всегда, права.

— Это верно, — признался он. — Но тем не менее это обидно. Я уже считал себя богатым человеком…

— Теперь я объясню, что мы сделаем с добычей, — сказала мамаша. — Мы займемся коммерцией. Купим «Парадиз-клуб». Заново его отделаем, пригласим девочек и будем грести деньги лопатой. Имея полмиллиона долларов, мы откроем лучшее кабаре в городе. Мне уже тошно командовать бандой жуликов. Теперь пришло время делать большие дела, и мы приступим к этому прямо сейчас. Что вы на это скажете?

Четверо мужчин заулыбались, только Слим продолжал равно, душно листать журнал.

— Вы как всегда правы, мамаша, — согласился док. — Я — «за».

— Я тоже, — присоединился Эдди. — Это замечательная идея.

— Что ж, мне это тоже подходит, — согласился Флинн.

— В клубе будет ресторан? — спросил Уоппи. — Я смогу заниматься кухней?

— Да, Уоппи. Каждый из нас будет заниматься своим делом и получать определенный процент с дохода кабаре. Все вы станете богатыми, и у вас будет надежное объяснение этому.

— Минуточку, — проговорил Эдди. — Вдруг полиция заинтересуется, откуда мы взяли деньги на покупку клуба? Что вы им тогда скажете?

— Все продумано. Шульберг скажет, что дал нам денег взаймы. Это входит в наше с ним соглашение.

— Больше не о чем говорить, — развел руками Эдди. — Вы продумали все. Когда начинаем?

— Немедленно. Нет оснований откладывать. Клуб я куплю завтра.

— Теперь, — заметил Флинн, — нам остается только избавиться от девочки. Вы уже сказали доку, что он должен сделать?

Благодушное настроение мамаши сразу испарилось. Она подобралась, лицо ее покраснело. Слим отбросил журнал и вскочил на ноги. Его желтые глаза засверкали.

— Избавиться? — переспросил он. — Что все это значит? И что нужно объяснять доку?

— Ничего, — ответила мамаша, сверля Флинна испепеляющим взглядом.

Эдди тоже решил, что настал момент для объяснений.

— В конце концов, мамаша, что мы будем делать с девчонкой? — спросил он, отходя от Слима, который при этих словах весь напрягся.

— Ей придется исчезнуть. — согласилась мамаша, избегая взгляда сына. — Она слишком много знает. Когда она уснет…

— Мамаша! — Злобный голос Слима заставил всех повернуть головы в его сторону. Слим выжидательно смотрел на мать. Его злобные глазки сверкали.

— Да? — ответила мамаша, сердце которой сжималось от страха.

— Она моя, — медленно проговорил Слим. — Если кто-то осмелится тронуть ее, будет иметь дело со мной. Она моя, и я буду стеречь ее.

— Послушай, Слим, не будь ребенком, — попыталась возразить мамаша. У нее пересохло в горле, и она с трудом произносила слова. — Мы не можем держать ее здесь. Это слишком опасно. Ей необходимо исчезнуть.

Слим отшвырнул стул, который попался ему на пути, и нож сверкнул у него в руке. Уоппи с доком отшатнулись от мамаши, оставляя ее лицом к лицу с сыном. Она вся сжалась, а Слим медленно подходил к ней.

— Тогда ты будешь иметь дело со мной! — сказал он угрожающе. — Ты хочешь, чтобы я перерезал тебе горло, старая ведьма? Если ты ее тронешь… Если ее кто-либо тронет, я мигом выпущу у того кишки…

Эдди вытащил револьвер. Этот жест не ускользнул от мамаши.

— Убери пушку! — закричала она, опасаясь, как бы Эдди не застрелил ее сына.

Слим обернулся к Эдди, который уже дал отбой.

— Ты слышал? — зарычал он. — Она моя! Я ее буду охранять, и никто не посмеет ее тронуть. — Он со злобой поочередно оглядел всех в гостиной и вышел, громко хлопнув дверью.

Наступило продолжительное молчание. Мамаша была белой, как лист бумаги. С трудом она дошла до своего кресла и без сил плюхнулась в него. Она как-то сразу постарела. Эдди и Флинн переглянулись. Эдди пожал плечами и направился к двери. Флинн последовал за ним. Уоппи сидел на диване и делал вид, что заинтересовался журналом. Док налил себе полный бокал виски.