Дональд Уэстлейк - Плата за страх

– Но не ее, – гневно проговорила Кейт, махнув рукой в сторону двери. – Это же мать Робин. Мог бы хоть пару слов ей сказать, Митч, тебя не убудет.

– И какие именно слова? Что ее дочь убила двух человек? Что ее дочь их не убивала? Мне нечего ей сказать, Кейт, и останется только одно – сидеть перед ней с жалким видом. С таким же успехом я могу отсидеться и здесь, где меня никто не видит.

– Митч, ты не можешь отказать ей в праве хотя бы увидеться с тобой.

– Могу, – возразил я. – И должен. Я ни в чем не замешан. И не собираюсь ни в чем быть замешанным. Это мне слишком дорого обходится. Вчера я было сунулся к ним, чтобы помочь, и посмотри, что из этого вышло.

– Митч...

– Я Рите Гибсон ничего не должен, – прервал я. – Поэтому не собираюсь ни во что лезть. И не позволю, чтобы меня опять втянули в историю.

Она развела руками:

– При чем тут “лезть”? Речь идет просто о разговоре.

– “Сделайте что-нибудь”. Вот что она скажет, и ты тут же начнешь ей подпевать. Мол, Робин Кеннели никого не убивала, так что давай-ка поговори с людьми, сунь свой нос куда надо, сделай то, сделай это, словом, найди настоящего убийцу.

– Никто тебя ни о чем таком не просит, Митч.

– Пока нет, – возразил я. – Но скоро попросят. Сначала она, потом ты.

– Митч, а что, если эту девушку признают виновной?

– Кейт, а что, если она виновна?

– Но это же не правда. Ты не хочешь даже выслушать! Почитай, что пишут газеты, послушай ее мать.

– Дохлый номер! – заявил я. – Мое место здесь. И я ни с кем ни о чем не намерен говорить и ни над чем не собираюсь ломать голову. Шага не сделаю из дому, и пусть каждый день будет похож на все остальные.

Она окинула меня изучающим взглядом, пытаясь найти какой-нибудь способ ко мне подобраться, а затем спросила:

– Для тебя это действительно так важно – отсидеться?

– Представь себе! Она развела руками:

– Тогда мне больше крыть нечем. Она отвернулась, и я вздохнул:

– Извини, Кейт. Просто не могу, вот и все. Она кивнула, не глядя на меня. Я добавил:

– Если они совершили ошибку, то ее сами и обнаружат. Так обычно и бывает.

– Да, – проговорила она и вышла из комнаты.

Я прислушался к ее шагам на лестнице, а затем – к отдаленным голосам. Они звучали в гостиной, и разобрать слова было невозможно.

И в самом деле, чем я мог помочь? Любой предпринятый мною шаг был бы пустой тратой времени. Начни я разговор с этой женщиной, придется думать о вчерашнем, а это для меня не только не имеет смысла, но и мучительно. А кроме того, большинство допущенных полицией ошибок обнаруживают и исправляют, прежде чем дело доходит до суда. Исключения не остаются незамеченными, но получают широкую огласку именно из-за того, что они исключения.

Я взял в руки “Жизнь на Миссисипи” и раскрыл ее, но читать не мог. Просто сидел и ждал и после долгого молчания вновь услышал голоса, а затем – как за посетительницей закрылась входная дверь. Я ждал, что Кейт снова поднимется, но она не появилась, и через некоторое время я принялся за чтение, закончил наконец абзац, перевернул страницу и начал другую.

Кейт появилась около часа спустя, через минуту после того, как раздался телефонный звонок. Она остановилась в дверях и сообщила:

– Это Джордж Пэдберри. Он говорит, что это важно.

– Нет.

– Я ответила ему, что ты вряд ли подойдешь, – успокоила она. Ни в ее лице, ни в голосе не было упрека. Кейт вышла за дверь и начала спускаться вниз.

Я сорвался с места, выбежал из комнаты и остановился на лестничной площадке. Затем позвал ее, и она остановилась, подняв на меня глаза.

– Пусть это трусость, – сказал я, – но иначе я не могу.

– Я знаю, – кивнула она, и лицо ее вдруг смягчилось. – Все хорошо, Митч. Я понимаю.

– Ладно, сейчас спущусь, – буркнул я. Мы вместе подошли к телефону, она взяла трубку, послушала и сказала:

– Он не дождался. Гудки... – Она положила трубку на рычаг и улыбнулась мне. – Разрешил нашу проблему за нас.

Конечно, ничего подобного – наши проблемы разрешить никому не под силу, – но я улыбнулся в ответ и согласился:

– Пожалуй, что так.

На следующий день, во вторник, примерно в половине пятого вечера, раздался звонок в дверь. Я был в гостиной и смотрел по телевизору пиратский фильм с Эрролом Флинном, поэтому сразу же вскочил на ноги.

Кейт, проходя мимо по дороге из кухни, сказала:

– Не волнуйся, сиди спокойно, Митч. Я никого не пущу.

– Ладно. – Я остался стоять возле телевизора, глядя на дверь в гостиную и пытаясь различить голоса за доносившейся с экрана музыкой. Билл сегодня вернулся из Лонг-Айленда и возился наверху у себя в комнате с каким-то своим таинственным прожектом, так что вполне могли прийти и к нему.

Когда через минуту вернулась Кейт, на лице ее была тревога, а за ней вошли двое мужчин в штатском.

– Это детективы, Митч, – сообщила она.

Взглянув на них, я попытался прочитать по их лицам, известно ли им – кто я, но они оба были бесстрастны. Молодые ребята, аккуратные, но слегка тяжеловатые. Один из них обратился ко мне:

– Мы хотели бы, чтобы вы проехали с нами, мистер Тобин, если располагаете временем.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Ничего. Просто нам хотелось бы уточнить кое-что из вашего заявления по делу Вилфорда.

– А здесь этого сделать нельзя?

Другой резонно возразил:

– С вами хочет поговорить капитан, мистер Тобин. Много времени это не займет, и мы сразу же привезем вас обратно.

Я мрачно вслушивался в знакомые интонации. Когда-то подобные заверения срывались и с моих собственных губ, и отзвуки когда-то привычных слов вызвали массу воспоминаний. Когда я трепался подобным образом, то иногда мои слова соответствовали действительности, но зачастую являлись заведомой ложью, своего рода тактическим маневром – попыткой доставить за решетку потенциально опасного субъекта без лишнего шума и неприятностей.

На этот раз они, похоже, говорили правду. Не было никаких причин отнести меня в разряд особо опасных, а глядя на откровенно скучающие физиономии этих двоих, я понял, что они далеки от подобных намерений. Но зачем тогда забирать меня с собой? Возможно, просто из принципа, чтобы жизнь мне медом не казалась. В любом случае мне ничего не оставалось, как подчиниться и испытать на собственной шкуре, что будет дальше.

– Мне нужно обуться, – сказал я. – Ботинки наверху.

– Какой разговор? Конечно!

Наверх никто за мной не последовал – еще один признак того, что в данную минуту надо мной пока не дуло и не капало. Я пробыл у себя недолго – чтобы не тянуть резину и побыстрей со всем разделаться, поэтому наспех надел приличную рубашку и натянул ботинки.

Они поджидали уже у дверей. Я сказал Кейт, что если не вернусь через час, то позвоню, и мы вышли из дому.