Анна и Сергей Литвиновы - Бойтесь данайцев, дары приносящих

Утренний разбор кончился просто: Рыжов прямо в кабинете «подполкана» написал рапорт с просьбой перевести его в Куру. «Ничего, парень, – похлопал его по плечу начальник, – прослужишь там годик, третью звездочку получишь (то есть станешь старлеем), и я лично тебя не забуду, переведу сюда, с повышением в должности». Видать, в Куре образовался недокомплект, и замкомандира части пополнял его таким образом – штрафниками.

В Куре, на далекой Камчатке, базировалось подразделение полигона. Туда летели ГЧ – головные части – баллистических ракет, стартующих из Тюратама. И каждую следовало в тайге найти, раскопать, описать. На Камчатке создали также измерительные пункты, откуда передавали информацию на космические корабли. А вообще, конечно, Кура была краем диким: никаких дорог, никаких развлечений и даже со спиртягой проблемы. Почту завозят вертолетом два раза в месяц, если погода позволяет. На точке все трутся на пятачке полкилометра в диаметре: два десятка офицеров, их жены да рота солдат. Живут, как правило, в так называемых санитарных палатках или землянках.

Однако Рыжов, собираясь, пребывал в воодушевлении: «Ты не понимаешь, Владька! Океан! Тайга! В реках рыбы до черта! Говорят, ее руками ловят! О грибах-ягодах вообще молчу! Правильно говорят: путешествовать надо по молодости и за казенный счет. Полстраны пролечу, проеду! А ты будешь здесь, в пустыне, жариться!»

И уехал, а Владик остался на полигоне совсем без друзей. С новыми людьми он сходился трудно.

Впрочем, не до дружества было. Работы хватало. Полигон НИИП‑5, который впоследствии назовут «космодромом» и «Байконуром», принадлежал военным. Они здесь всем заправляли. И теперь, после впечатляющих достижений пилотируемой космонавтики – полета (в апреле) Юры Первого и (в августе) Геры Второго, – генералы и маршалы потребовали у главного конструктора Королева возвращать долги. С запусками в космос людей советское министерство обороны, морщась и кривясь, мирилось – поскольку настоящим фанатом этих пропагандистских полетов стал первый человек в стране – Хрущев. Но подлинный смысл ракет и полигона военные видели не в этом. Он должен служить повышению обороноспособности страны. Точка. В том числе – разведке.

Еще когда в пятьдесят восьмом году принимали решение о том, как будет развиваться советская космонавтика, Королев задурил министерству обороны голову. Сказал: «Космический корабль для разведывательных целей, по сути, не будет ничем отличаться от того, на котором полетит человек. Поэтому давайте объединим усилия и сделаем одновременно два изделия: одно для человека, другое – для разведывательной аппаратуры». Сергей Павлович, безусловно, был человеком красноречивым, и ВПК, а впоследствии Президиум ЦК на его сладкие посулы повелись. И чем дело кончилось? Людей в космос закинули – честь и хвала, конечно. Громадный успех, подтверждающий всю мощь социализма. Но где, задали резонный вопрос военные, наш советский спутник-разведчик? Американские шпионы по программе «Корона» – они ведь (как сообщает агентурная разведка) над нами уже летают, и давно! А где советский ответ?!

Так или примерно так говорили советские генералы. Ропот их к лету шестьдесят первого стал слышен особо. Что оставалось делать Королеву? Только отдавать долги. Тем более что и вправду разведка из космоса являлась чрезвычайно перспективным направлением, и ракетчикам следовало доказать, что освоение околоземного пространства, помимо пропагандистского значения, может иметь огромный военный смысл.

Поэтому всю осень на полигоне Владик доводил в МИКе до ума первый корабль-разведчик по программе «Зенит-два». Об этом спутнике вообще не должен был знать никто – равно как и о том, что в Советском Союзе тоже мастерят спутники-шпионы. Даже само название «Зенит-два» было совсекретным, что говорить о целях программы. Кстати, даже имя это возникло удивительным образом.

Когда Королев провозгласил (а в ЦК и ВПК его поддержали), что спутник-разведчик и корабль для полета человека – по сути, одно изделие, общий корабль-прототип назвали «Восток-один». Потом из него в королевском КБ стали изготавливать спутник-шпион, названный «Востоком-два», а также изделие, предназначенное для полета человека, под именем «Восток-три».

Но затем это имя, как тогда говорили , открыли. В печати объявили, что корабль, на котором полетел Юра Первый, называется «Восток». Герман Второй, согласно сообщению ТАСС, отправился в полет на «Востоке-два». И тогда, чтобы не морочить самим себе голову, проект разведывательного спутника переименовали в «Зенит-два».

Внешне корабль этот был похож на тот, на котором летали люди, один к одному: цилиндр агрегатного отсека, шар спускаемого аппарата. Усики антенн, сопла тормозной двигательной установки. Только иллюминаторы по-иному расположены. Однако с точки зрения технической начинки «Зенит-два» оказался неизмеримо сложнее – и Владик почувствовал это на собственной шкуре. Для начала: корабль, что летал с космонавтом, требовалось сориентировать в космосе лишь один раз, перед возвращением на родную планету. Спутник-шпион должен был оставаться сориентированным все время. Так, чтобы его камеры смотрели на Землю строго перпендикулярно, достаточно одного углового градуса отклонения, и изображение необратимо ухудшится. Фотокамеры внутри отсека оказались гораздо более чувствительными к перепадам температуры, чем живой космонавт: значит, никаких отклонений даже на один градус тепла или холода допускать нельзя. На спутнике установили систему, которая должна была прямо на орбите проявлять пленку (в просторечии «банно-прачечный аппарат»). Затем автомат протягивал пленку перед объективом телекамеры: таким образом, изображение могло передаваться на Землю в режиме (как сказали бы сейчас) онлайн. Имелась также радиоперехватывающая аппаратура. Оснастили спутник и системой автоматического подрыва. С пилотируемых кораблей ее, слава богу, сняли – а на спутнике-шпионе она должна была распознать: где садится спускаемый аппарат, на своей территории или за границей, и в случае чего подорвать себя и ценный груз!

И много иных-прочих переделок-изменений потребовалось, которые отражались и на логических, и на электрических, и на прочих схемах. Все понадобилось перерабатывать, перебирать – и, как часто бывало, не в Подлипках, где корабль делался, а уже на техпозиции – то есть в пустыне, на полигоне.

После ноябрьских праздников шестьдесят первого года из ОКБ прибыл для доводки целый десант инженеров‑конструкторов‑специалистов, в том числе один из королевских заместителей – Борис Евсеевич Черток. Появился и Жора из Бауманки, с которым Владик еще три года назад работал в отделе расчетчиков. Иноземцев вновь прибывшим сверстникам-новичкам постарался оказать радушную встречу: рассказал, где жить, как питаться, где мыться и постирушки устраивать. Вечером собрались, выпили спиртяшки за встречу – где доставать алкоголь, Иноземцев тоже, широкая душа, постарался довести до коллектива, не утаил.