Пер Вале - Человек, который испарился (= Швед, который исчез)

Он положил протокол на край стола. Мартин Бек равнодушно перелистал дело и потом посмотрел, на последних страницах этого сочинения, на фотографии, сделанные на месте происшествия. На фотографиях были кухня, гостиная и каменная лестница. Все в образцовом порядке, чистое и красивое. На лестнице было несколько маленьких пятнышек, величиной с булавочную головку. Не будь они обозначены белыми стрелками, никто бы их и не заметил. Он передал документ Колльбергу, с минуту барабанил пальцами по подлокотнику и потом спросил:

- Матссона ты допрашивал здесь?

- Да, в этом кабинете.

- Вы, наверное, долго разговаривали.

- Да, он был вынужден дать самые подробные показания.

- Какое впечатление он на тебя произвел? Я имею в виду, как человек.

Баклунд уже был настолько раздражен, что не мог сидеть спокойно. Он непрерывно перекладывал с места на место предметы на полированной столешнице и, наконец, вернул все в первоначальное, образцовое состояние.

- Какое произвел, такое и произвел, - заявил он. - Обо всем до мельчайших подробностей сообщается в протоколе. Я уже это говорил. Кроме того, драка произошла на личной почве и Матссон, в конце концов, не хотел делать заявление. Не понимаю, что вы хотите знать.

Колльберг вообще не заглянул в протокол и отодвинул его в сторону. Потом предпринял последнюю отчаянную попытку.

- Мы хотим знать твое личное мнение об Альфе Матссоне.

- У меня нет никакого личного мнения, - сказал Баклунд.

Когда они выходили, он сидел за столом и читал протокол. Взгляд у него был упрямый и решительный.

- О Боже! - воскликнул Колльберг в лифте.

У Бенгта Иёнсона был одноэтажный домик с открытой верандой и палисадником. Калитка была открыта, на дорожке сидел на корточках у детского велосипеда светловолосый загорелый мужчина. Руки у него были испачканы маслом, он пытался надеть на колесо соскочившую цепь. Рядом с ним стоял мальчуган лет пяти с гаечным ключом в руке и с интересом наблюдал за тем, что он делает.

Когда Колльберг и Мартин Бек вошли в открытую калитку, мужчина встал и вытер руки о штанины брюк. Ему было около тридцати, он был в клетчатой рубашке, грязных брюках цвета хаки и деревянных башмаках.

- Бенгт Йёнсон? - спросил Колльберг.

- Да, это я.

Он недоверчиво смотрел на них.

- Мы из стокгольмской криминальной полиции, - сказал Мартин Бек. - Мы пришли, чтобы попросить вас предоставить нам кое-какую информацию об одном вашем друге, Альфе Матссоне.

- Друге, - покачал головой блондин. - Я бы этого не сказал. Вас интересует то, что произошло здесь зимой? Я думал, что об этом уже давно забыли и сдали дело в архив.

- Да, конечно. Дело закрыто, и никто уже не будет им заниматься. Нас интересует в этой истории не ваша роль, а роль Альфа Матссона, - сказал Мартин Бек.

- Я читал в газете, что он исчез, - сказал Бенгт Йёнсон. - Что он вроде бы состоял в какой-то шайке контрабандистов и ввозил сюда наркотики. Я не знал, что он употребляет наркотики.

- Он не употреблял их. Он продавал их.

- Тьфу! - сказал Бенгт Йёнсон. - Что вы хотите сказать? Об этих наркотиках мне ничего не известно.

- Вы могли бы нам помочь, чтобы мы составили о нем более ясное представление, - сказал Мартин Бек.

- Что вы хотите знать? - спросил блондин.

- Все, что вы знаете об Альфе Матссоне, - объяснил Колльберг.

- Мне известно немного, - сказал Йёнсон. - Я не знал о нем почти ничего, хотя был знаком с ним три года. Вплоть до этой драки я видел его всего пару раз. Я тоже журналист, и мы, как правило, встречались, когда где-нибудь делали одинаковую работу.

- Вы могли бы сказать, что, собственно, произошло зимой? - спросил Мартин Бек.

- Давайте присядем, - сказал Йёнсон и пошел на веранду.

Мартин Бек с Колльбергом последовали за ним. На веранде стоял столик и четыре плетеных стула. Мартин Бек сел и предложил Йёнсону сигарету. Колльберг несколько секунд подозрительно смотрел на свой стул и потом осторожно сел. Стул под его весом тревожно заскрипел.

- Видите ли, то, что вы нам расскажите, интересует нас только как свидетельство о характере Альфа Матссона. Что же касается той драки, ни у нас, ни у полиции Мальмё нет вообще никаких оснований еще раз копаться в этом, - сказал Мартин Бек. - Как это произошло?

- Я чисто случайно столкнулся с Матссоном на улице. Он жил в Мальмё, в гостинице, и я пригласил его к нам на ужин. Нельзя сказать, чтобы я особенно любил его, но он был здесь один и предложил мне пойти с ним в ресторан, поэтому я подумал, что будет лучше, если он придет к нам. Он приехал на такси и, по-моему, был трезвый. Или почти трезвый. Потом мы ужинали, я поставил на стол и кое-что покрепче, так что мы оба достаточно выпили. После ужина мы слушали пластинки, пили шотландское писки и разговаривали. Он очень быстро опьянел и стал неприятным. У моей жены в гостях тогда была одна подруга, и Аффе ни с того ни с сего сказал ей: "Я бы переспал с тобой, конфетка!".

Бенгт Йёнсон замолчал. Мартин Бек кивнул и сказал:

- Продолжайте.

- Он действительно так сказал. Подруга моей жены смутилась, потому что не привыкла к такому обращению. А жена разозлилась и сказала Аффе, что он грубиян и мерзавец. Он обозвал мою жену шлюхой и вообще вел себя как свинья. Тут уж я пришел в ярость и сказал ему, чтобы он вел себя прилично. Ну, а женщины ушли в соседнюю комнату.

Он снова замолчал, и Колльберг спросил:

- Он всегда был таким неприятным, когда напивался?

- Не знаю. Я до этого никогда не видел его пьяным.

- А что произошло потом? - спросил Мартин Бек.

- Ну, мы сидели и пили виски. Я пил мало, и мне казалось, что я почти трезвый. Но Аффе чем дальше, тем больше пьянел. Он ерзал в кресле, икал и отрыгивал, а потом у него внезапно началась рвота. Мне удалось вытащить его в туалет, потом он немного пришел и себя и выглядел более трезвым. Когда я сказал, что нам придется убрать после него, он ответил мне: "Это что, не может сделать твоя шлюха?". Меня окончательно допекло, и я сказал ему, чтобы он немедленно убирался, что я не хочу, чтобы он оставался у меня в доме хотя бы минуту. Но он только хохотал, продолжал спокойно сидеть, как ни в чем не бывало, и икал. Я сказал, что вызову ему такси, но он заявил, что останется здесь, потому что намерен переспать с моей женой. Тут я ему врезал, но когда он поднялся, то начал говорить всякие гадости о моей жене, и тогда я врезал ему еще раз. Он перекатился через стол и разбил кое-что из посуды. Я пытался выставить его вон, но он отказывался уйти. В конце концов жена позвонила в полицию, потому что было похоже, что иначе мы от него никак не избавимся.

- У него была ранена рука, да? - сказал Колльберг. - Как это произошло?

- Я видел, что у него течет кровь, но думал, что у него там нет ничего серьезного. Кроме того, я так разъярился, что мне на все было наплевать. Он порезал себе руку бокалом, когда падал через стол. Он потом утверждал, что я шел на него с ножом, но это ложь. У меня вообще не было никакого ножа. Ну, а потом меня до утра допрашивали в полиции. Веселенькая вечеринка, доложу я вам.