Пер Вале - Гибель 31-ого отдела

- Телефон у вас есть?

- Нет.

- Дом принадлежит вам?

- Нет.

- А кому?

- Концерну. Я просто снял его, чтобы отдохнуть, прежде чем приступить к выполнению новых задач.

- Каких задач?

Все длиннее становился промежуток между вопросом и ответом. На этот раз он, казалось, вообще никогда не кончится.

- Вам здесь удобно?

Хозяин поглядел на Иенсена, как бы что-то прикидывая.

- Послушайте, я уже говорил вам, что вы ошибаетесь. Мне решительно нечем вас порадовать. Все эти истории не стоят выеденного яйца.

- Какие истории?

- А я почем знаю, какие вы слышали.

Иенсен не сводил с него глаз. Было тихо. Фабричный дым чувствовался в комнате не меньше, чем на улице.

- Кем вы были в концерне?

- Спросите лучше, кем я не был. Сперва спортивным обозревателем. Потом главным редактором в разных журналах. Потом перешел на рекламу. Много ездил, писал, по большей части спортивные репортажи со всего света. Потом служил в филиале концерна за границей; ну и ездил повсюду и... учился.

- Чему вы учились?

- Всему понемножку. Изучал общественные отношения и прочее.

- Что такое "общественные отношения"?

- Это трудно объяснить.

- Значит, вы много путешествовали?

- Да, я бывал почти всюду.

- Языками владеете?

- У меня нет способностей.

Теперь замолчал Иенсен. Он молчал и не сводил глаз с человека в куртке. Наконец он спросил:

- А журналы часто публикуют спортивные репортажи?

- Нет.

Вид у хозяина сделался совсем пришибленный.

- Никто в наши дни не интересуется спортом, разве что смотрят по телевизору.

- И все-таки вы путешествовали и писали спортивные репортажи?

- Я не умел писать ни о чем другом. Пробовал - не получилось.

- Почему вы ушли?

- Наверное, потому, что это слишком дорого стоило.

Хозяин задумался на несколько секунд.

- Вообще-то они народ прижимистый, несмотря ни на что, - сказал он совсем уж замогильным тоном и покосился на мебель из стальных трубок.

- Какое у вас почтовое отделение?

Хозяин растерялся, поглядел, ткнул пальцем в окно. За лесом, на том берегу озера, висела над фабрикой желтая дымная туча.

- Такое же, как у них... почтальон, во всяком случае, приходит оттуда.

- А почту разносят каждый день?

- Кроме воскресений.

И опять не было слышно ничего, только неровное дыхание да автомобильные гудки с отдаленного шоссе.

- Вам очень нужно мучить меня? Все равно это ничего не даст.

- Вы знаете, зачем я приехал?

- Не имею ни малейшего представления.

Хозяин беспокойно задергался. Казалось, молчание угнетает его.

- Я самая заурядная личность, просто я потерпел неудачу, - сказал он.

- Неудачу?

- Да, неудачу. Все, напротив, утверждают, что я великий удачник. Но вы же сами видите, если человек сидит здесь один-одинешенек и покрывается плесенью, о какой удаче может идти речь?

- Чего же вы хотите?

- Ничего. Я просто не желаю никого обременять. Молчание, длительное, гнетущее молчание. Хозяин раз-другой покосился на Иенсена, но тут же быстро отвел глаза.

- А теперь прошу вас оставить меня, - глухо сказал он. - Клянусь вам, что диплом в городе. У жены.

- Вы, должно быть, тяготитесь своим пребыванием здесь?

- Я этого не говорил.

- А работой вы не тяготились?

- Нет, нет, конечно, нет. Да и не с чего. Я получал там все, что хотел.

Он погрузился в бесплодные размышления. Потом сказал:

- Вы ничего не поняли. Вы наслушались всяких историй и вообразили бог весть что. Нельзя верить всему, что говорят люди. Они могут сказать неправду, точнее, они не всегда говорят правду.

- Итак, все, что говорят о вас, - это неправда?

- Ну ладно, не будем спорить, шеф, конечно, струхнул и выскочил за борт. Но я здесь ни при чем.

- Когда это было?

- На прошлой регате. Вы это и сами знаете не хуже, чем я. Нечего сказать, нашли сенсацию. Меня потому только и взяли, что он думал, будто я умею ходить под парусом. Ему хотелось, конечно, получить приз. А когда налетел шквал и я вскочил на планшир, чтобы вычерпать воду, он решил, что мы сейчас перевернемся, взвизгнул да как сиганет в озеро. А мне что оставалось делать? Я пошел дальше.

Он мрачно взглянул на Иенсена.

- Если бы я умел держать язык за зубами, ничего и не случилось бы. Но я сдуру решил, что это очень забавное приключение. Вдобавок мне стало так тошно, когда я понял, что мне нарочно дают всякие интересные задания, только чтобы держать подальше от дома. И я не сумел промолчать, хотя...

Он вздрогнул и потер нос.

- Не занимайтесь вы такими делами. Обычная болтовня. Это моя жена постаралась - она всегда поступает как ей вздумается. А кроме того, мы потом разошлись. Но я не жалуюсь, ради бога, не подумайте, что я жалуюсь. - И после короткой паузы он повторил: - Нет, я не жалуюсь.

- Покажите мне телеграмму.

Хозяин с ужасом взглянул на Иенсена.

- Какую телеграмму? Нет у меня никакой телеграммы.

- Не лгите.

Хозяин сорвался с места, подбежал к окну, сжал кулаки, постучал одним кулаком о другой.

- Нет, - сказал он. - Не пытайтесь подловить меня. Больше я ничего не скажу.

- Покажите телеграмму.

Хозяин обернулся. Руки у него по-прежнему были сжаты в кулаки.

- Не выйдет, - сказал он. - Нет у меня телеграммы.

- Вы ее уничтожили?

- Не помню.

- Что в ней было сказано?

- Не помню.

- Кто ее подписал?

- Не помню.

- Почему вы ушли оттуда?

- Не помню.

- Где живет ваша бывшая жена?

- Не помню.

- Где вы находились в это время неделю назад?

- Не помню.

- Не здесь?

- Не помню.

Хозяин все так же стоял спиной к окну и все так же сжимал кулаки. На лице у него выступили капли пота, в глазах притаились страх и детское упрямство. А Иенсен смотрел на него без всякого выражения. Выждав с минуту, не меньше, он спрятал блокнот в карман, взял фуражку и направился к дверям. С порога он задал последний вопрос:

- Что такое тридцать первый отдел?

- Не помню.

Когда он подъехал к фабрике, часы показывали четверть двенадцатого. Он зашел в полицейский участок и позвонил оттуда начальнику патруля.

- Да, они в разводе. Узнайте ее адрес, съездите к ней и найдите диплом. Если диплом надорван, захватите его с собой.

- Понял.

- Поторопитесь. Я буду ждать вас здесь.

- Понял.

- Еще одно.

- Слушаю.

- Он вчера или сегодня утром получил телеграмму. Откомандируйте человека на почту за копией.

- Понял.

Помещение здесь было мрачное и унылое, с желтыми кирпичными стенами. На окне висели синтетические гардины. В задней части дома были расположены арестантские камеры с блестящими решетками на дверях. Некоторые камеры были уже заняты.

За барьером сидел полицейский в зеленой форме и перелистывал папку с донесениями.

Иенсен сел у окна и поглядел на тихую пустынную площадь. Желтая туча, казалось, задерживает в себе тепло солнечных лучей и пропускает только свет, какой-то безжизненный и плоский. От фабрики несло удушливой вонью.