Лоренцо Каркатерра - Гангстер

— Ты скучаешь по ней? — спросил Анджело.

— Там мой дом, — ответила Жозефина. — Америка никогда не будет для меня домом. Это всего лишь место, где я живу. Ничего больше.

— Почему ты уехала оттуда? — спросил он, подавая ей чашку горячей воды, прокипяченной с лимонными корочками.

— Мой муж был убит, — сказала она, устремив на мальчика тяжелый взгляд. — Он был уважаемым человеком, но для кого-то молодого и желавшего произвести впечатление на других уважение ничего не значило. Ему выстрелили в спину и бросили умирать.

— А что случилось с тем человеком, который стрелял в него?

— Мне было не до расспросов, — сказала она. — Я должна была похоронить мужа.

— Каким он был, твой муж? — спросил Анджело. Взяв чашку, он аккуратно поставил ее на шаткий столик.

— Со мной он был добрым и нежным, — сказала Жозефина. — А с другими — таким, как это было нужно для дела.

— Правда, что он был боссом, таким, как Ангус?

— Да, — кивнула Жозефина, и ее лицо сразу исказилось гримасой от боли, пронзившей все тело от этого легкого движения.

— Папа сказал, что он был убийцей, — сказал Анджело. Он смочил в воде тряпочку, слегка отжал и положил на горячий лоб Жозефины.

— Он убивал только мужчин, — сказала Жозефина, с большим усилием заставив себя сесть в постели и сжав правой рукой руку Анджело. — Он никогда не причинил бы вреда ребенку. Ни одному ребенку. Особенно своему собственному. Такие дела лучше всего оставлять для тех, кто приспособлен для этого.

Анджело высвободил руку и встал рядом с кроватью. Шторы были задернуты, но лучи яркого предвечернего солнца без труда пробивались сквозь них.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он ровным голосом, и лишь хрипотца, появившаяся у него в горле против воли, выдавала крайнюю нервозность.

Жозефина глубоко вздохнула; воздух грохотал в ее легких, как железная цепь по ржавой жестяной крыше. Взяв чашку, она допила остатки успевшей остыть лимонной воды. Потом посмотрела на Анджело; в глазах этой суровой женщины стояли столь непривычные для нее слезы.

— Я не стану настраивать сына против его отца, — проговорила она в пространство. — Какой бы ни был грех.

— Он — мой отец, — сказал Анджело. — Я не отвернусь от него.

— Тебя ведут на другой путь руками, покрепче отцовских, — сказала она. — Для твоего отца в этой компании нет места.

— Я найду место для него, — сказал Анджело, его мягкие глаза всматривались в усталое лицо Жозефины.

Старуха улыбнулась, кивнула и вытерла влажную верхнюю губу измятым носовым платком.

— А как же Ангус, Ида и Пуддж? — спросила она. — Для них у тебя тоже всегда найдется место?

Анджело задумался, а потом кивнул.

— Да.

— Ты не можешь оставаться и с ним, и с ними, мой маленький, — сказала Жозефина. — Когда-нибудь — уже скоро — тебе придется выбрать между ними. И этот выбор будет означать, какой будет твоя жизнь, когда ты станешь взрослым.

— Я не могу отвернуться от моего отца, — сказал Анджело. — Он отказывается от всего ради меня.

— И ты тоже откажешься ради него от всего, что у тебя может быть в жизни? — спросила старуха. — Ты пойдешь на это ради своего отца?

— Да, — твердо ответил Анджело.

— Тогда ты должен знать, — сказала она. — И я обязана сказать это тебе, потому что никто, кроме меня, не знает правду. Когда я умру, она будет похоронена вместе со мной.

— Тогда скажи мне, — попросил Анджело. — Пожалуйста.

— У тебя был старший брат, — сказала она. — Там, в Италии. Его звали Карло, и когда он умер, ему было восемь лет. Примерно столько же, сколько тебе сейчас.

— Как он умер? — спросил Анджело, снимая нагревшуюся тряпку со лба Жозефины.

— Его застрелили, — сказала она; она произносила слова с усилием, словно выталкивала их изо рта по одному. — Застрелил человек, которому он верил и которого любил.

— Какой человек? — спросил Анджело. Он стоял, вытянувшись во весь рост, как будто уже предвидел ответ.

— Твой отец, — сказала Жозефина. — Паолино убил свою родную кровь, чтобы не позволить ему уйти с людьми из каморры.

— Такими, как твой муж? — спросил Анджело.

— Да, — подтвердила Жозефина.

Анджело понурил голову и отвернулся от кровати. Жозефина протянула руку, схватила его за локоть и удержала около себя.

— Ты не должен показывать ему, что ты об этом знаешь, — наставительно сказала она. — Пока не подойдет время.

— А когда это будет? — спросил Анджело.

— Когда ты сделаешь свой выбор, — сказала Жозефина. — Но до тех пор ничего не говори и ничего не делай.

— Он увидит это в моих глазах, — сказал Анджело.

— Он сломлен, — сказала Жозефина, опустив голову обратно на подушку. — А сломленный мужчина не видит ничего того, что должен видеть.

— Зачем ты рассказала мне это?

— Ты никогда не должен быть таким, как он, — ответила Жозефина; теперь ее слова звучали намного мягче. — Там, где он слаб, ты должен быть сильным. Ты должен встречать своих врагов лицом к лицу, а не бегать от них. Тебе никогда не придется прятаться, Анджело. Зато ты всегда будешь драться.

— Поэтому папа говорит, чтобы я держался подальше от Иды? — спросил Анджело. Косые лучи солнца зажигали искорки в его глазах.

— Он боится ее, — объяснила Жозефина. — И англичанина, Маккуина, тоже боится. Зато тебе они смогут показать выход. Не волнуйся, мой маленький. Ты будешь жить и встретишь свою судьбу.

— А что будет с папой? — спросил Анджело.

— Он тоже встретит свою судьбу, — ответила Жозефина.

Анджело отошел от кровати. Он раздвинул шторы и долго смотрел на ряды крыш, под которыми находились такие же жалкие наемные квартиры. Обхватив руками грудь, он пытался заглушить новую боль, а его сознание заполняли образы матери, которую ему никогда не доведется узнать, и брата, с которым он никогда не встретится.

И отца, против которого ему когда-нибудь придется выступить. Буря, разыгравшаяся в его душе, была порождена чувством, мало знакомым ему до сих пор, — ненавистью.

Чтобы понять истинные мотивы поступков гангстера, ищите за ними месть. Это мотор, который ведет его вперед, стимулируя жадное стремление к власти. Жажда мести может долго кипеть под зеркально спокойной поверхностью, зреть, усиливаться и ждать возможности нанести удар. Горячее желание расквитаться за что-нибудь — это визитная карточка всех знаменитых гангстеров. «Отомстить за то или другое стремится каждый человек, — говорил Пуддж. — Но настоящий вкус исполненной мести может почувствовать только гангстер. Кто знает, может быть, Анджело так или иначе пришел бы к этому, увидев, что у него практически нет иного выбора? Но на деле Анджело Вестьери стал гангстером в тот день, когда узнал о своем брате, в тот день, когда он узнал правду о своем отце. Старухе удалось напоследок сделать то, к чему она стремилась все эти годы. Она взорвала мост, соединявший Анджело с его отцом, освободила его сердце от груза сыновней привязанности, чтобы он стал одним из нас».