Элиз Тайтл - Ромео

— Привет, дорогуша. Могу я чем-нибудь помочь?

Низкий грудной голос заставил Вагнера повнимательнее присмотреться к женщине, которая теперь уже одной рукой упиралась в приподнятое бедро, а другой жеманно касалась шеи. Вагнер тут же догадался, что на самом деле перед ним не она, а он.

Дрожь пробежала по телу. Столько лет в полиции, а до сих пор удивлялся тому, как ловко этой публике удавалось одурачить его. В памяти всплыл недавний эпизод в ночном клубе СоМа, когда он, подцепив хрупкую блондиночку, в танце с изумлением обнаружил, как напряжен ее член.

— Меня зовут Викки Вольтер. Если хочешь, красавчик, можешь называть меня мисс Викки, — оскалился трансвестит.

Вагнер ласково улыбнулся, не обнаруживая никаких признаков дискомфорта.

— Я ищу Сару Розен. — И он посмотрел на соседнюю дверь квартиры 1Б.

— Сару? Обожаю эту женщину. — Очаровательный Викки придвинулся ближе. Вагнер вынужден был признать, что пахнет от него хорошо. — Боже, как бы мне хотелось заполучить ее хотя бы на время. По-моему, она совершенно сногсшибательна. У нее все данные секс-бомбы, только она не знает, что с ними делать. Она твоя подружка?

— Нет. Не совсем.

— Хм. Ты из полиции, верно?

— Я просто хотел поговорить с ней, — объяснил Вагнер и добавил: — Только не думай, что у нее проблемы с полицией.

Викки окинул детектива долгим, оценивающим взглядом и медленно покачал головой. Чарующая улыбка померкла на его неоново-розовых губах.

— Но ведь после твоего визита они появятся, голубчик?

Сара уже подходила к лифту, отправляясь с послеобеденными визитами к своим подопечным, когда ее нагнал шеф. Эндрю Бушанон был жилистым, с тонкими губами и веснушчатым лицом мужчиной лет сорока с небольшим. Шесть лет назад, когда Сара только появилась в агентстве, Бушанон, тогда еще ее коллега, пытался приударить за ней. Она решительно пресекла его попытки. Получив повышение, он возобновил атаку, рассудив, что новая должность начальника дает ему реальное преимущество. Сара и на этот раз проявила твердость, пригрозив иском о сексуальном преследовании. Вскоре по агентству поползли слухи о ее лесбийских наклонностях. Сару это вполне устраивало, поскольку репутация лесбиянки надежно оберегала ее от домогательств настойчивого шефа. Однажды, поднимаясь с Бушаноном в лифте и будучи наедине с ним, она даже поблагодарила его. Надо отдать ему должное, он очень огорчился.

Вот и сейчас он выглядел таким же опечаленным, как тогда, в лифте.

— Сара, ты не зайдешь ко мне на минутку? — В голосе его звучали нехарактерные нотки беспокойства. И он почему-то избегал смотреть ей в глаза.

Первой мыслью Сары было то, что шеф опять взялся за старое. Впрочем, она тут же отбросила ее. Если бы у Бушанона действительно были планы возобновить ухаживание, он бы лоснился и сиял от предвкушения.

— А в чем дело? — устало спросила она.

Шеф нервно растер потные ладони.

— Пожалуйста, Сара. Мне бы не хотелось… — Он запнулся, явно не желая продолжать начатую мысль.

Произошло нечто серьезное. Сара была в этом уверена. В любом случае ей меньше всего хотелось, чтобы именно этот мерзавец посвятил ее в страшную правду о случившемся.

Желанию ее не суждено было сбыться.

Бушанон молча проводил ее к своему кабинету, открыл дверь и жестом пригласил войти. Сам же за ней не последовал.

Майкл Вагнер вскочил со стула, как только Сара вошла в кабинет. И растерялся.

По правде говоря, он и не рассчитывал на то, что Сара окажется вылитой копией сестры — Мелани Розен он находил неподражаемой, — но во внешности, стиле, манерах представшей перед ним женщины не было и намека на кровное родство с Мелани. И не то чтобы Сара не была привлекательной. Скорее, в ней была своя красота. Вагнеру почему-то вспомнилась фраза, брошенная Викки, о том, что у нее все данные секс-бомбы, только она не знает, что с ними делать. Пожалуй, в самую точку.

Сара Розен была одета в широченный блекло-голубой хлопчатобумажный джемпер с угловым вырезом и допотопную ярусную юбку с индийским орнаментом, доходившую до середины икр. Но даже за фасадом столь уродливого наряда Вагнер без труда разглядел особую неповторимость ее долговязой, угловатой неженственной фигуры, которую дополняла по-мальчишески короткая стрижка. И что особенно поразило его — так это прямой, почти воинственный взгляд ее карих глаз. У Мелани тоже были карие глаза. Но в них не было такого вызова.

— Вы Сара Розен? — Она была так не похожа на ту, чей образ он мысленно нарисовал, что Вагнер счел необходимым подстраховаться и еще раз выяснить личность своей визави.

— Да. А вы кто? — спросила она, сложив на груди руки. В облике стоявшего перед ней мужчины было что-то знакомое, но она не могла припомнить, где его видела.

«Колючая, как кактус», — мысленно заключил Вагнер. Но потом почему-то подумал о красивых цветках, украшавших некоторые виды кактусов. Он медлил, не решаясь покончить со вступительной частью, зная, что, как только он представится полицейским, она почувствует беду. Хотя, судя по выражению ее лица, она уже была готова к плохим известиям. Он поймал себя на том, что ему интересно, как она отнесется к его сообщению. Очень часто ему удавалось заранее предсказать реакцию собеседника, но сейчас он затруднялся это сделать.

— Может быть, вы присядете, Сара? — Тон его был мягким и участливым. Обращаться к ней по имени Вагнер вообще-то не собирался, это вышло само собой. Может быть, сказались чувства, которые он питал к ее сестре. А может, за внешней агрессивностью Сары Розен он разглядел хрупкую ранимость и незащищенность.

Она не шелохнулась. Взгляд ее блуждал по кабинету Бушанона, обставленному казенной, сугубо утилитарной мебелью, как будто в поисках запасного выхода.

Но единственный выход был через ту дверь, в которую она вошла.

— Пожалуйста, Сара, — мягко произнес Вагнер, указывая ей на стул, с которого только что встал. — Присаживайтесь. Боюсь, что мне…

Она отчаянно затрясла головой.

— Нет, — резко бросила она, чувствуя, как перехватывает горло, как захлестывает ее жуткое ощущение «дежа вю». Она — тринадцатилетняя девочка. Стоит в кабинете директора средней школы Милл Стрим. Но перед ней не молодой человек. А пожилая женщина со взбитыми седыми волосами, темно-красными губами и грустными глазами, в которых теплится сочувствие.

Можно потакать, моя дорогая…

И Сара, разозлившись от столь бесцеремонного вторжения в ее внутренний мир, кричит:

— Какого черта вы указываете, что мне можно и чего нельзя?

Вагнер приблизился к ней на шаг, надеясь получше рассмотреть. Но даже и с близкого расстояния все равно не смог ничего прочитать по ее лицу. Оно оставалось для него загадкой. А загадки всегда несли в себе интригующее начало.